Пиксельный - стр. 19
– Нет, не прекращу, идиотка ты тупая. Не прекращу, пока до тебя не дойдет, что ты окончательно свихнулась от этой эмо-херни! – Лена начинает злиться и плакать одновременно. – Завтра же поговорю с твоей мамой. Будем решать, что делать с тобой и твоими ненормальными подругами.
– Какое ты имеешь право что-то за меня решать?! – Лена похожа на маленькую ведьму. Обильно подведенная тушь стекает черными ручьями по усеянному пирсингом лицу. Металл, тени и слезы. И все на ее лице, как маска от окружающих. Как же до этого дошло?
Я замечаю, что кроме меня, плачущую Лену наблюдают из-за соседних столиков.
– Полное. Я имею полное право, Леночка. Потому что, если я за тебя в ближайшее время не решу, решать уже будет не за кого.
– Что ты о себе возомнил? Ты ничего не понимаешь! Ничего! Ты не знаешь, ЧТО я чувствую, ты не знаешь ничего… – истерика переходит в глухой плач и всхлипывание.
О, наивные тупые подростки. Почему вы всегда думаете, будто осознаете что делаете, понимаете жизнь и считаете, что все уже знаете, а надоедливые «предки» только вечно мешают?
– Лена, – я подсаживаюсь поближе, и одновременно стараюсь закрыть своей рукой весь этот скандал от чужих глаз, – позволь помочь. Я не могу понять, что с тобой происходит. Ты же себя разрушаешь. Я просто хочу помочь. Ты мне веришь?
Лена некоторое время думает, тихо всхлипывает, потом поднимает голову и холодно говорит:
– Мне не нужна твоя помощь. Не лезь в мою жизнь. Я без тебя во всем разберусь, ты только вечно расстраиваешь меня.
Я отсаживаюсь. Невозмутимо гляжу по сторонам.
– Хорошо, придется поговорить с твоей мамой. Завтра же, – я строю из себя строгого папашу, но выглядит это – я так чувствую – неубедительно.
– Ты не посмеешь… Ты не имеешь право!
– Посмею. Это не сложно.
Повисает пауза.
– Тогда я скажу ей, что ты изнасиловал меня полгода назад…
* * *
Я встаю из-за стола, подхожу к окну и поднимаю жалюзи. Я люблю всматриваться в небо. Сейчас оно покрыто густыми тучами: лунный свет разливается по бархатистым лугам небосвода, окрашивая их в буро-черный и пепельный цвет. Это как смотреть на холст, авторство которого тебе не известно.
Я опускаю взгляд и вижу застывших светлячков, они редко горят на телах громадных домов-ульев. Где-то в них идут другие жизни, и ее участники наверняка видят окружающий мир по-иному. Мы словно бы смотрим в разные калейдоскопы, и каждый видит свои картинки.
Ниже, с высоты пятнадцатого этажа, можно разглядеть только свет горящих фонарей и очертания недвижимых машин с мигающими блекло-синими огоньками сигнализаций. А больше ничего.