Пиковая Дама - стр. 25
«А кто еще мог там копошиться?» – удивился собственным опасениям Антон.
Аня отгородилась от внешнего шума наушниками и не слышала, как он вошел. Она надевала на указательный палец колечко с дешевым красным камушком. Эту безделушку и искала под кроватью. Осенила отца взглядом, промолчала, но, кажется, обрадовалась его визиту.
– Что за кольцо? Парень твой подарил?
– А?
Антон присел на корточки, освободил уши дочери от проводков.
– Кольцо, говорю, парень подарил?
– Пап, мне двенадцать. У меня нет парня.
«Хорошо», – подумал Антон.
– А ты чего не уехал?
– Решил заночевать. Тебя повоспитывать заодно.
– Как мило.
Маринина фраза. И выражение лица Маринино.
– Где мать?
– В Москве. Срочные дела, – Аня процитировала, пальцами обозначив кавычки: – Английский письменный стол с двумя тумбами. Завтра уже не будет – надо мчать.
– Тогда понятно, – улыбнулся Антон, и губы Ани чуть искривились.
Она пыталась сдерживать эмоции. Защищаться обидой.
– Есть что поесть?
– Жаркое в холодильнике. Разогрей.
Антон поднялся и подал дочке руку. Она замялась.
– Айда. Поможешь приготовить.
Ярко освещенная кухня была оплотом двадцать первого века с его высокими технологиями посреди могущественной тьмы окружавших помещений, захламленных антиквариатом. Антон порой думал, что, если в гостиной закончится свободное место, Марина выкинет холодильник. Зачем он Рюминым? Секретеры, тумбы, лари войдут на кухню косолапо, как ожившие вещи из жутковатого «Мойдодыра».
– Кушай. – Антон пододвинул к дочери тарелку.
– Нет аппетита.
– Появится. Съешь ложечку.
Он нашпилил на вилку кусочек свинины. Марина, не отнять, прекрасно готовила.
– Поранился? – Аня глянула на забинтованную кисть.
– Дрался с преступниками. – Антон подмигнул. Повернулся, чтобы взять соль. Заметил чайник, накрытый цветастым полотенцем.
– Зайка, а давай поспорим, что ты салат не съешь? Проспорю – выпью пиво залпом.
Аня не улыбнулась. Сказала жестко:
– Мне двенадцать, а не пять. Не разговаривай со мной как с младенцем.
– Прости. – Он отхлебнул из бутылки. – Сложно запомнить, когда тебе «только двенадцать», а когда «уже двенадцать».
– Ха-ха. В стэндапе себя не пробовал?
Клен потерся ветками об окно. Там, на улице, завывал ветер. Как это было? Какой-то гениальный проектировщик предложил: «А давайте воздвигнем микрорайон в чистом поле? Авось через сто лет он сольется с городом?»
– Ты завтра уедешь? – спросила Аня, поджимая под себя ноги – любимая поза.
– Да, рано утром.
Антон подумал про взбешенного Глебыча.
– Завтра Матвея хоронят.
– Знаешь, – нащупывая слова, проговорил Антон, – у меня ведь тоже друг погиб. Я в восьмом классе учился. Павлик Ершов. Классный был парень. Его машина сбила. Пьяный водитель… – Образ Павлика давно померк в голове, сохранились общие ощущения, память о пикниках и речных заплывах на расстояние. – Двух одноклассников в живых уже нет. Так происходит, увы. С каждой потерей образовывается пустота. – Антон коснулся груди. – Мы эту пустоту наполняем воспоминаниями. Так и существуем.