Пиковая дама и Азовский крест - стр. 4

Следует заметить, что современники великого поэта, расценивали немецкий характер совсем не так как, как мы, обладающие опытом ХХ столетия. Однако, Пушкин разглядел в немце Германне казалось бы немыслимое сочетание сумрачного романтизма и европейской лавочной расчетливости. Дважды упоминает Пушкин внешнее сходство Германна с Наполеоном

«Этот Германн,– продолжал Томский, – лицо истинно романтическое: у него профиль Наполеона, а душа Мефистофеля. Я думаю на его совести, по крайней мере, три злодейства..»

О злодействах чуть позже, вот о внешности еще:

«Утро наступало. Лизавета Ивановна погасила догорающую свечу: бледный свет озарил ее комнату. Она отерла заплаканные глаза и подняла их на Германна: он сидел на окошке, сложа руки и грозно нахмурясь. В этом положении удивительно напоминал он портрет Наполеона. Это сходство поразило даже Лизавету Ивановну».

В русской литературе есть еще один герой похожий на Наполеона – любезный Павел Иванович Чичиков! Тоже – негодяй нераскаянный, как и Германн!

Помилуйте! А как же «О, пожалей, я, умирая, несу к тебе свою мольбу! Взгляни с высот небесных рая, на смертную борьбу души истерзанной мученьем…» Как же любовь к Лизе?!

А Пушкин этого не писал! Это Модест Чайковский сочинил! Германн Пушкина никакой любви ни к кому не испытывает! Вероятно, он на это чувство и не способен. Его бог – расчет! Не случайно, по ВУС, говоря языком современным, по военно-учетной специальности он – военный инженер. Его боевая задача – готовить театр военных действий – обустраивать поле боя, но в самих-то сражениях не участвовать! Грубо говоря – стройбат!

Его драма в мистическом столкновении собственного точного расчета и романтической страстности, коей он обуреваем в жажде ее достижения, а в результате – сатанинская ирония финала.

Однако, если в опере Чайковского, влюбленного Германа даже жалко, то в повести жалеть его не за что!

Кстати, в программках он пишется с одним «н». Справедливо! Это совершенно иной, чем у Пушкина персонаж. У Александра Сергеевича – отпетый негодяй, не имеющий даже в самых сокровенных своих помышлениях и тени человеческих чувств.

«Анекдот о трех картах сильно подействовал на его воображение и целую ночь не выходил из его головы. «Что если, – думал он на другой день вечером, бродя по Петербургу, – что если старая графиня откроет мне свою тайну! – или назначит мне эти три верные карты! Почему ж не попробовать своего счастия?.. Представиться ей, подбиться в ее милость, – пожалуй, сделаться ее любовником, ( Ого!… прим. Б.А.) – но на это всё требуется время – а ей восемьдесят семь лет, – она может умереть через неделю, – через два дня!.. Да и самый анекдот?.. Можно ли ему верить?.. Нет! расчет, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость!»