Пикантное попаданство - стр. 3
Георг взял меня за запястье и стал обматывать вокруг него что-то вроде мягкой ткани. После пережитого, внезапного удовольствия и прочего было трудно сфокусировать взгляд. Я только видела, как мелькали его длинные тонкие пальцы, чувствовала их случайные прикосновения и слышала напряженное дыхание. Когда Георг закончил, оказалось, что он примотал мое запястье к столбику кровати черной лентой. И примотал сильно. Не то чтобы хотелось вырваться, просто его руки исчезли и я машинально потянулась за ними. Между ног стало влажно: еще не похоть, просто реакция тела, которое сейчас было способно только на простейшие инстинкты. Альберт уже обматывал ленту вокруг второго запястья; я сразу узнала нетерпение в его движениях, обещание чего-то необузданного.
Георг обходил кровать и наблюдал за нами. Его светлые глаза жадно сверкали, кривая улыбка стала сдержанной. Они оба хотели меня, готовили для себя, их желания буквально пропитывали воздух, и между ног все набухло от нетерпения.
Альберт напряженно дышал, я чувствовала легкую шероховатость его пальцев, их тепло. Грудь налилась и потяжелела; так хотелось сжимать ноги и двигать бедрами, получить хоть крохи обещанного удовольствия, но что-то мешало. Я все сделала с ними в фантазиях, но теперь мужчины были странно настоящими, и это смущало. Хотя это даже привносило изюминку: наконец что-то новое, не зажатое в рамки морали.
Георг замер у меня в ногах и потянулся к щиколотке. Он неспеша погладил ее, опять касаясь мягко, наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц. Я бы закрыла глаза и снова отдалась ощущениям, ловила изгибы его пальцев, но не могла отвернуться от Альберта. Он закончил и широкими шагами направился к Георгу, а потом взял меня за вторую щиколотку и требовательно потянул ее к столбику. Ласка и чувственность, неприкрытое желание и торопливость — две очаровательные крайности, и обе для меня. Альберт уже наматывал ленту на щиколотку, когда и Георг отвел мою ногу в сторону. Боже, теперь я лежала, раскрытая для нескромных взглядов двоих мужчин. Они точно видели, как я намокла, видели торчащие соски и втягивали воздух сквозь приоткрытые губы, двигались все резче.
Георг обматывал ленту вокруг моей щиколотки и стремительно терял свое изящество. Он приматывал крепче, случайные прикосновения стали короткими и частыми. Он забывался, готовился показать всю свою страсть. Альберт закончил и припал губами к моей ноге, стал жадно целовать ее, широко раскрывая рот, водя по коже языком и даже причмокивая. Я ждала этого, но не смогла быстро опомниться: после черноты все казалось новым и необычно ярким. Снова ощущения буквально взрывались внутри, снова все чувствовалось острее. Жаркое дыхание, влага языка, касание волос… столько всего, и такое сладкое. По сравнению с этим прикосновения Георга стали едва различимыми, но легкая дрожь напоминала о ненасытной натуре, скрытой под строгим образом.