Пикантное попаданство - стр. 5
Все происходило быстрее, чем получалось осмысливать. Вот уже Георг мял мою грудь, и я застонала по-настоящему. Ничего не могла поделать с тем, как отзывалась собственное тело, как выгибалось навстречу большой ладони. Георг приятно давил на сосок и грел его — только от этого темнело в глазах, — а еще он сжимал его пальцами, потирал коротко и сильно.
Все, я уже не отвечала за себя, двигала бедрами ему навстречу и тяжело дышала. Альберт стонал, его голос вибрировал внутри меня. Неугомонный язык, резкие прикосновения, отзывчивость нежной плоти… А Георг, проказник, словно хотел свести меня с ума, водил ладонью от одной груди к другой, мял их, сжимал соски и каждый раз выдыхал. Его стеклянные глаза кричали, что не меня он радовал, а сам утонул в требовании плоти. Я не знала, на что обращать внимание: между ног билось удовольствие, Альберт крутил головой, иногда отстранялся, и становилось видно, как блестящий язык кружил вокруг клитора. Георг будто приревновал и обхватил губами сосок. Он сжимал его, втягивал в себя, лизал так самозабвенно, как конфету. Он постанывал, голос тоже проникал в меня, задевая чувствительные точки внутри. Атмосфера переполняла, прикосновения, звуки — я жадно ловила их и пыталась все запомнить. Язык между ног, язык на сосках, влажные, горячие, оба извивались, дыхание обжигало. Волосы Георга скользили по груди, вот бы зарыться в них пальцами, а еще закинуть ноги на плечи Альберта, почувствовать раскаленную кожу и изгибы мышц. Столько всего хотелось, а получалось только извиваться, стонами вымаливать больше, словно пленница… Пленница очаровательных мужчин — как же сладко.
Звуки завораживали: был шелест, стоны в унисон. Георг шевельнулся, и я почувствовала его скользкие штаны и твердость в паху. Потрогать бы ее, взять в рот и приласкать… у Альберта тоже. Я не соображала и была способна только на самые низменные желания. Молила бы позволить поласкать их, но тут Георг припал губами к моим, стал обхватывать то верхнюю, то нижнюю, постанывая от удовольствия. Я отвечала тем же, поймала его язык и принялась сосать, представляя кое-что другое. Георг замер и позволил насладиться собой. Я даже не помнила все, что делала, смаковала горячее дыхание на щеке и пошлые звуки. Мне нравилась такая откровенность, нравилось, как губы Георга растянулись в улыбке, как он позволял играть с собой и наслаждался сам. Нравилось и нетерпение Альберта, как он лизал клитор с нескрываемым удовольствием, водя языком из стороны в сторону, не подстраиваясь под мои движения и случайно задевая складочки.