Пикантное попаданство - стр. 19

Я принялась двигать головой, сосать и втягивать щеки, бессистемно гладить языком член. Лишь бы еще, лишь бы сильнее и глубже, но организм не дал, и горло сжалось. Дорогого стоило отстраниться, ведь в пустом взгляде Альберта было столько нетерпения… Ничего, я попыталась снова, ласкала его и наблюдала, как он блаженно жмурился. Иногда приходилось давиться, но это было приятно: необузданность, дикие фантазии, которые не хватало духу осуществить.

Альберта хватило не надолго: вдруг он отстранился и дернул меня вверх, толкнул. Я плюхнулась на кровать и почувствовала, как он задирает ночнушку, ненароком касаясь ног, иногда поглаживая их. Колени, икры, бедра: прикосновения были везде и сразу, грубоватая кожа приятно колола, прямо как вспышки в животе, от которых сильнее намокали складочки между ног. Мало. Нужно что-то еще, что-то… На глаза попался шейный платок Альберта; я отбросила его руки и села, стала разматывать дурацкую тряпку. Черт, под ней были завязки воротника рубашки, как же долго!

Я дергала их, меня подгоняло тепло тела и частые вдохи. Альберт устроился на коленях между моих ног, неуклюже сдирая с себя жилет. Наконец получилось, я без промедления запустила руки под рубашку и почувствовала резкие изгибы мышц, как напряженно дышал Альберт. Хотелось быстрее стянуть рубашку, но мешали случайные касания к груди: ну как оторваться и не погладить соски, не обвести их пальцами?..

Альберту нравилось это не так сильно, и он сам снял рубашку, а потом рывком стянул с меня ночнушку и опрокинул на спину. Еще секунда — и он смял руками грудь и замер, словно приятного было больше, чем можно вынести. Альберт хмурился и сжимал губы, а я с ума сходила от вида распахнутых штанов и давления сильных пальцев. Теперь он по-настоящему владел мной, распластанной перед ним и с раздвинутыми ногами.

Альберт не собирался торопиться и с наслаждением тер ладонями грудь. Я кусала губы и наблюдала, как между его пальцами мелькали соски, как он сжимал их, гладил. Все резко, с силой, до сладкой боли. Это и не боль была: тело отзывалось иначе, наслаждалось ею, как остринкой в еде.

Одеяло шуршало и касалось внутренней стороны бедер, дразнилось и показывало, как хотелось еще. Я вскидывала бедра, очень плавно и почему-то боясь подражать нетерпеливым движениям Альберта, словно это была только его привилегия. Он все мял, все сжимал мою грудь дрожащими руками и боролся с собой. Его глаза и впрямь напоминали угли, в которых метались вспышки желания. Альберт с трудом дышал, двигая руками вверх-вниз, согревая кожу, нажимая с силой и требованием.