Петрикор - стр. 23

Марика они нашли (или он сам нашелся) в небольшом клубе. Этот гипертрофированный невротик как-то сразу прижился и стал своим.

Он был из тех редких музыкантов, кто выбрал контрабас по своей собственной воле, а не по воле и деспотии родителей, как это часто бывает. Все совпало, как в любви. И что удивляло еще больше, так это то, что контрабас приносил ему эстетическое удовольствие. Он сразу понял, что у соло контрабаса в джазе – свой «вайб»[18]. То, что в «бибопе»[19] это не просто ритм, а стихия, которая идет плечом к плечу с ударными.

В отличие от героя пьесы Зюскинда[20], ему как раз нравилось присутствие столь чувственного инструмента в его жизни. Необходимость заботиться о нем. Нравилось обнимать выпуклые формы контрабаса, в чем-то-то гипертрофированные и нелепые. Он не видел в этом никакой нравственной катастрофы. Марик жил один и заводил интрижки с симпатичными девушками. Для него вполне возможным, а может быть, и единственно возможным было наличие этих двух параллельных жизней, которым он не давал пересекаться. Идеальной и понятной, когда он играл и обнимал свой нуждающийся в точных нежных прикосновениях инструмент, и другой – непредсказуемой, но необходимой, подпитывающей эту первую, с которой невозможно было конкурировать.

Жорж наконец-то справился с рубашкой и написал Марику в «Телеграм». Тот на телефонные звонки редко отвечал, а вот на сообщения в мессенджере – сразу.

Марик, когда не играл, словно отсутствовал в этом мире, становился похожим на безмолвного наблюдателя. Или впадал в другую крайность: неожиданно бросался на всех с какими-то нелепыми вопросами о смысле жизни. Это вообще была его любимая тема: о сущности «внутреннего я» и работе с подсознанием. На этой почве они подружились с Ликой, которая тоже любила все эти эзотерические беседы.

Когда Жорж подходил к заведению, Лика уже стояла у входа. Смотрела вдаль и курила, элегантно отставив руку, как декадентка. Даже не заметила, как он подошел.

– Вот так новость! Ты что – опять закурила? – Жорж поцеловал ее в щеку и потянулся за пачкой.

– Надоело изображать здоровый образ жизни. Он точно не для меня.

– Ты же вроде решила бросить. Сколько не курила?

– Четыре месяца.

– Ну и зачем тогда начала? Тебе ведь особенно вредно… Хотя и сама знаешь.

– Нина Симон курила всю жизнь, что не помешало ей стать великой певицей.

– Трудно поспорить. Но ты все же бросай!

– Отстань. Мне хреново! Пришлось три маски на лицо делать, чтобы люди не испугались.

– Да я вижу, что ты зареванная. А что случилось-то?

– Миша меня бросил…

– Ой, не придумывай. Я знаю Мишу – он тебя безумно любит!