Петля инженера. Солянка - стр. 8

Александр всем сердцем любил зверушек. Ненавидел он только одно прямоходящее, винил его во всех грехах, и искренне желал исчезновения вида. Да, он был одним из представителей того самого вида Хомо, что по роду и наследию делало его причастным ко всем преступлениям против природы, но это обстоятельство лишь ожесточало Александра. Сидя за рулем автомобиля, он ненавидел автомобиль, читая книгу, он проклинал целлюлозные комбинаты, полиграфические фабрики и вместе с ними всех лесорубов, и тех, кто дал им в руки топоры и пилы. Но книги ему все же нравились; они помогали в изучении супостата, и делали из Александра изощрённого мизантропа, отъявленного врага рода человеческого.

Во время семейных встреч, Александр непременно переходил к своей любимой теме разговора. Пригубив коньяка, он ударял кулаком по столу и объявлял, что человек как вид – лишь паразит, против которого у природы не нашлось пилюли. Его протест основывался на том, что человек является инородным телом в организме природы, катастрофически бесполезным, издевающимся над другими живыми существами гадким приматом. Этот хитрый примат стойко справлялся со всеми катаклизмами болезнями и войнами. Во всеуслышание Александр утверждал, что человек есть инфернальное создание, не признающее никаких законов, кроме своих собственных. Случайно возникшая в природе белковая субстанция, облако кварков и электронов, белковый гомункул, взобравшийся по трупам на вершину пищевой цепочки, и от безделья и эгоизма стремящийся к саморазрушению и уничтожению всего вокруг. Александр мог бы с наслаждением, часами подбирать ядовитые эпитеты в адрес своего вида, но не найдя в брате единомышленника, совсем зачах, стал угрюм и нелюдим.

Демонический облик принял и Георгий Гаврилович в глазах брата, когда устроился инженером на завод. Все превратности жизни Георгия: гулянки, алкоголь, женщины, политические убеждения – все это меркло по сравнению с его профессией. Конечно же, Александр пытался переубедить брата, и был дьявольски красноречив, но все оказалось тщетно. Георгий никогда не проявлял интереса к семейным делам, не разделял взглядов брата, ему нравился дух времени, утопический брутализм и советская идея как громадная машина, неумолимо движущаяся по пути прогресса. В школе он отдавал предпочтение техническим наукам, ему нравились технологии и советские люди со своим трудолюбивым интеллектом и причудливой верой в равенство. Он считал советского человека вполне логичной и математически выверенной формулой. Не идеально, но очень удачно сложенным конструктором, сотворенным для того чтобы стать шестерёнкой огромного механизма. Нередко семейные встречи превращались в ссоры, когда уставший от долгих нудных речей брата, Георгий, решал противопоставить им триумфальный панегирик в защиту отечества и населяющих его советских приматов. Он заявлял, что советский человек победил природу. Что природа всегда желала уничтожить человека, но он придумал машины и орудия, доказав тем самым, кто главный, и кто вправе устанавливать свои законы. И если был когда-то бог, то человек победил и его, и сам стал богом. Его брат Александр верил в бога, он не был религиозен, но верил во что-то высшее, мудрое, и глубоко опечаленное неудачным экспериментом по разведению двуногих существ в своих плохо простерилизованных пробирках. Тем не менее, Александр считал необходимым, “выбивать из брата дурь” посредством дуэли, и неоднократно, взяв из тарелки комок слипшегося салата с селедкой под майонезом, размазывал по лицу Георгия густую субстанцию. Георгий не верил ни во что, кроме вождей. По своей профессии и натуре он был заурядным инженером, и вообще не задавался глубокими жизненными вопросами (кроме партийных), а если бы задумался, то решил бы, что победил природу и бога Маркс, человека создал Ленин, как кочерыжку, а обтесал и облагородил Сталин, взяв в ленинском сарае топорик и шкурку. Драки завершались вничью. Георгий в очередной раз уходил из дома брата чертыхаясь и громко хлопнув дверью.