Петля Афродиты - стр. 17
– Да при чем тут благородство! – взорвался Болотов.
Он ходил, ходил… Это такая примитивная реакция на ситуацию, в которой внутреннее неудобство выражается в тупом движении. А она сидела в углу дивана, поджав под себя ноги, укрытые пледом, и слушала его с монашеским смирением. В сущности, Болотов пустился в путешествие вокруг дивана с Инной, прячась от ее глаз. Впрочем, это было лишним, ведь она на него не смотрела. Он взмахивал руками, приглаживал волосы, тер подбородок, нос… и понимал, что выглядит дерьмом. Себя со стороны сложно увидеть, еще сложнее – дать себе же честную оценку, а он успешно делал то и другое. И на собственной фальши ловил себя, кстати, по изворотливости Валерий Витальевич просто чемпион мира.
Инна – очаровательная шатенка с волнистыми волосами и бледно-серыми глазами, чистыми, как родниковая вода. Он обожал ее сдобные губы, молочную кожу, мягкие ладони с аккуратными ноготками на пальцах, упругое и богатое тело, которым Болотов упивался до самозабвения. А как ему льстило, что его, седовласого мэна, любит хорошенькая и молоденькая девочка – почти ровесница дочери! Но сегодня Инна ощущала себя обманутой, потому робко взбунтовалась, ее голос дрожал, в родниковой воде глаз просматривалось помутнение от обиды. Она уже не верила словам-пустышкам, как догадывался Болотов, и это беспокоило его.
– При чем тут благородство? – повторил он мирно, плюхнувшись рядом с ней на диван. – У нее (между собой они никогда не произносили имени жены Болотова) мать при смерти. Мать умирает! Ты не знаешь, что это такое, и желательно, чтобы не узнала как можно дольше. Кстати, ты забыла? У меня есть еще трое детей, я бы не хотел их потерять. Для них удар по матери в этой ситуации станет ударом по ним.
– Твои дети все равно будут на стороне матери, если ты решишь уйти.
– Будут. Конечно. Но обстоятельства не будут осложнены умирающей бабушкой. Прости, Инна, я не мог… ну, правда, не мог…
И что она? А ничего. Болотов взял ее за подбородок, заглянул в дивные глаза. Я твой, только твой, – красочно нарисовано на его лице. Но Инна не верила ему. Ему! Он столько лет заботился о ней, опекал ее, она ни в чем не нуждалась. Тем не менее ей хочется большего, чего он пока не готов дать, ну, не готов Болотов отфутболить семью ради нее. Однако бедняжка находится на той стадии, когда может взбрыкнуть и попросту сбежать от него.
– Прости… – заговорил он с жаром. – Пожалуйста. Пусть пройдет немного времени. Медсестра сказала, надо готовиться к худшему. А теперь представь, еще и я говорю: «Прощай, дорогая, ухожу к другой». Представила? Просто поставь себя на ее место. И как тебе двойной удар?