Петербургский сыск. 1874 – 1883 - стр. 7
Слепые котята. 1874 год
День выдался душным, с утра нещадно палило солнце и на, до рези в глазах, голубом небе ни единого облачка, а в комнате, казалось, ещё чуточку и в стакане на столе закипит вода.
Иван Дмитриевич поднёс к губам стакан, отхлебнул глоток и, сморщив лицо, словно выпил не воды, а яду, посмотрел на содержимое, но не стал ставить на стол, а вновь поднёс ко рту.
Миша Жуков с досадой смотрел на открытое окно, за которым хоть и жара, но с пробегавшим иногда по улицам прохладным ветерком, наверное, заблудившимся среди зданий и поэтому потерявшим ориентиры.
– Излагай далее, – лениво произнёс Путилин, по его скучающему виду было не понять: спрашивает ради проформы или искренне заинтересован в рассказе.
– Я и говорю, пристав Петергофского участка, – начал было Миша.
– Козьма Иванович Вышинский?
– Да, он, – качнул головой помощник, – так вот он телеграфировал нам в отделение, что за Лиговским вокзалом Балтийской железной дороге во ста саженях от полотна дороги, в лесу, принадлежащем господину Полежаеву, найдены два тела мужеска пола с признаками насильственной смерти. Вы же, Иван Дмитрич, знаете, что после того распоряжения градоначальника, а тем более после стрельнинского дела, губернские начальники, да что губернские, – Жуков цедил сквозь зубы, – уездные стремятся более или менее сложное дело нам подсунуть.
– Миша, – повысил голос Путилин, но раздражения не слышалось.
– Вот именно, что Миша.
– Не отвлекайся, ты говоришь, сразу два убиенных? – Жуков так и не понял, в голосе Ивана Дмитриевича одновременно чувствовались и нотки заинтересованности, и раздражения, и даже в некотором роде скрытой издёвки.
– Два, известие получили вечером, а утром я уже был в Лигово. Убиенные под присмотром полицейских пролежали в лесу до моего приезда, видимо, чтобы их не украли, а может, чтобы не убежали, – попытался съязвить Миша.
В последнее время Путилин занимался бумажными делами, канцелярии градоначальника и Министерства, словно начали соревноваться в посылке сыскному отделению полиции столицы различных циркуляров, приказов и тому подобными ненужными, на взгляд Ивана Дмитриевича, документами, да ко всему прочему и бренное тело начало капризничать, то ноги становятся ватными, нет чтобы просто ватными, так как стрельнёт в одной, так во второй отдаётся. Тогда не только шага не ступить, но и с места встать болезненно. Вот и приходится даже на такие преступления, как за Лиговским, посылать либо чиновников по поручениями, либо незаменимого помощника Миши, хотя и молодого, но головастого человека двадцати четырёх лет.