Песок и Пепел: Клятва Раба - стр. 12
«Ну, новенький… или уже не новенький,» – старик кашлянул. – «Теперь ты или на дно пойдешь быстрее всех… или выплывешь. Грот любит сильных псин. Но долго они у него не живут. Или становятся такими же, как он.» Он посмотрел на Лёху. «А глаза у тебя… как у зверя загнанного. Опасные глаза.»
Лёха промолчал. Он подошел к ведру с водой, зачерпнул пригоршню, смыл кровь с лица. Боль в скуле и разбитой губе была ничтожной по сравнению с чувством, которое его переполняло. Он победил. Он отстоял свой кусок. Он заставил бояться. И граф… этот мальчишка-граф… увидел это.
Он поднял голову, инстинктивно глянув вверх, на то самое узкое окно в замке. Оно было освещено. И в нем, едва различимая в сумерках, стояла фигура. Элина. Она смотрела вниз, во двор, на барак. Прямо на него. Расстояние было большим, но Лёхе показалось… нет, он увидел, как уголки ее губ, обычно таких холодных и строгих, дрогнули. Не в улыбке. Никогда. Но в чем-то… похожем. В тени одобрения? В отсвете интереса к только что зажженному пламени жестокости? Он не знал. Но в этот миг его звериная ярость, его готовность пачкать руки в грязи и крови ради куска хлеба – все это обрело новый смысл. Новую цель.
Он сжал кулаки. Грязь подножия была его стихией. Но он больше не собирался просто барахтаться в ней. Он начал строить свою лестницу наверх. Из грязи, крови и сломанных костей. И первая ступенька была проложена сегодня.
Глава 4: Случайная Опора
Следующие дни после бойни за хлеб висели в бараке тяжелым, зловещим облаком. Страх перед Лёхой был осязаем. Рабы сторонились его, отводили взгляды, шарахались в сторону, когда он проходил. Даже Глыба, с забинтованным расплющенным носом и парой выбитых зубов, смотрел на него исподлобья, с ненавистью, смешанной с осторожностью. Марк был единственным, кто осмеливался разговаривать, но и в его голосе теперь звучали нотки отстраненного уважения и предостережения.
«Грот не зря тебя позвал,» – говорил он, пока они чистили заледеневший навоз в конюшне. Лёхе дали эту работу – тяжелую, но не самую смертельную. Видимо, Грот берег «полезное животное». «Он тебя пробует. Как щенка на бойцовскую яму. Сильный – пригодится. Слабый – сдохнешь. И не думай, что он тебе друг. У Грота друзей нет. Есть инструменты.»
Лёха молча скреб лопатой. Его разбитая губа заживала, синяк под глазом желтел. Физическая боль была ничто. Гораздо острее горело унижение от осознания, что он стал частью этой системы выживания, где сила – единственная валюта, а мораль – роскошь для мертвых. Но была и другая мысль, холодная и цепкая: Я выжил. Я победил. И меня заметили. Он ловил украдкой взгляды надсмотрщиков – теперь в них было не просто презрение, а оценка. И самое главное – его заметил граф. И она.