Песня Свон - стр. 78

Когда хлынул дождь стекла и кирпичей, она бросилась на землю под защиту развалин. В несколько секунд все было кончено, но Сестра Ужас лежала, съежившись, дрожа от страха, пока не упал последний кирпич. Потом она высунулась из укрытия.

Теперь руины кинотеатра не отличались от других пепелищ. Кинотеатр сгинул. К счастью, с ним сгинула и тварь с огненной ладонью.

Сестра пощупала разодранное до мяса кольцо, охватывавшее ее шею, и пальцы ее испачкались в крови. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что распятие и цепочка действительно исчезли. Она не помнила, как они к ней попали, но она гордилась ими. Она считала, что они защищают ее, и теперь чувствовала себя обнаженной и беззащитной.

Она поняла, что там, в дешевом кинотеатре, смотрела в лицо Зла.

Черный дождь лил все сильнее. Сестра Ужас свернулась в клубок, прижала руки к кровоточащей шее, закрыла глаза и стала молить о смерти.

Она поняла, что Христос не прилетит на летающей тарелке. Судный День уничтожил невинных в том же огне, что и грешников, и Царствие Божие – это мечта психов. Из ее горла вырвалось рыдание, порожденное душевной мукой. Она молилась. Пожалуйста, Иисус, забери меня к себе, пожалуйста, прямо сейчас, в эту минуту, пожалуйста, пожалуйста…

Но когда она открыла глаза, черный дождь продолжался. Ветер крепчал, теперь он нес зимний холод. Она промокла, ее мутило, зубы стучали.

Измученная, она села. Иисус сегодня не появится. Она решила, что умрет позже. Не было смысла по-дурацки лежать здесь, на дожде.

Один шаг, подумала она. Один шаг, потом еще один, и ты попадешь туда, куда идешь.

Куда именно – она не знала, но с этого момента ей следовало быть очень осторожной, потому что зло было многолико и могло таиться повсюду. Повсюду. Правила изменились. Земля обетованная – это свалка, а сам Ад пробился на поверхность Земли.

Она понятия не имела, какова причина таких разрушений, но ей пришла на ум ужасная догадка – а что если повсюду так, как здесь? Сестра отбросила эту мысль прежде, чем она внедрилась в сознание, и с усилием встала.

Ветер мешал ей идти. Дождь хлестал так, что даже в четырех футах ничего не было видно. Она решила идти туда, где, по ее представлениям, был север, потому что в Центральном Парке могло сохраниться хотя бы одно дерево, под которым можно было бы отдохнуть.

Она пригнулась и наперекор стихиям сделала шаг.

– Дом завалился, мама! – вопил Джош Хатчинс, пытаясь освободиться от грязи, щебня и обломков досок, навалившихся ему на спину. – Подлый смерч! – Мать не отвечала, но он слышал, как она плачет. – Все в порядке, мама! Мы сделаем…