Песня любви Хрустального Паука. Часть II. Книги Юга - стр. 14
– И ты хотела владеть этой силой…
– Силой тангыыра желал владеть шаман, что привел вас с волками в Хин Сык, – стиснув зубы, процедила Кюимеи.
– Не верю, – сказал Сардан неуверенно. – Устыыр – белый шаман и…
– Не бывает белых шаманов, музыкант! – перебила Кюимеи. – Не бывает ни черных, ни зеленых, ни розовых. Бывают шаманы – и всё! Внутри у них дыхание, светлое или темное, как у каждого человека. Внутри у них красота добра и жажда зла. Внутри у них ненависть и любовь, и жизнь, и смерть… Белыми ооюты называют тех, кто живет состраданием. Но и оно не вечно. Когда внутренняя сущность шамана полна пустоты, когда вокруг холод и тьма, вместо любви человек тянется к ненависти, вместо сострадания к жадному своекорыстию. Ночью и днем всё разных цветов – и небо, и глаза, и кровь. Устыыр был хорошим шаманом. У него было светлое дыхание. И у моего отца оно было когда-то светлым, но тангыыр победил свет. Стремление к свободе и небытию сильнее любви и сострадания. Устыыр хотел быть хозяином тангыыра, а хозяин не может дышать светом. Устыыр погубил свое дыхание, а я убила его тело.
– Что?! – воскликнул Сардан. – Ты убила Устыыра?!
– Только тело, музыкант. Устыыр – шаман. Он не исчез до конца. Он будет преследовать тангыыр и дальше. Он помнит свои желания. Он получил свой покой, но снедающая его жажда покоя не даст ему этого понять.
Сардан почесал висок и с прищуром посмотрел на Ашаяти. Та ответила долгим взглядом.
– А что же ты? – сказал музыкант после паузы. – Тоже собиралась стать хозяйкой посоха?
– Хозяйкой? Я? – Кюимеи печально усмехнулась. – В ооютском языке нет такого слова, музыкант. Быть хозяином – привилегия мужчины. Женщина рождается слугой. Женщину могут звать госпожой, хатын, из вежливости к тойону, но не к ней самой. Хозяйка, – она медленно произнесла это слово и замолчала надолго. – Сколько тьмы несет с собой несправедливость!.. Как много обездоленных хотят занять место своих угнетателей! Всю мою жизнь на меня смотрели свысока. Даже слуги, даже дворовые собаки. Скажите мне, музыкант, как я могу желать того же другим? Спросите вашего мрачного друга. Нищий почтальон, он глядел на меня надменно и с презрением – потому лишь, что я женщина. Всего-то женщина, что посмела встать у него на пути! Эту мысль я вижу в его глазах. Будь я хозяйкой, меня презирали бы и рабы. Музыкант, думаете я желаю кому-то моей судьбы? Как мало мыслей у вас в голове! Как много в ней пустоты… Одно желание знала я в жизни – избавление. И вечную тьму всему сущему! Но я женщина… И мне нельзя жить желаниями. Я не Устыыр.