Песня любви Хрустального Паука. Часть I. Книги Севера - стр. 11
Южане из Матараджана и Великой Нимы называли каарзымов ооютскими оленями. У этих тяжеловесных, неповоротливых зверей были толстые ветвистые рога, мешавшие ходить густыми лесами, и столько шерсти на спине, что любой северный мороз им был нипочем. Длинный белоснежный хвост, похожий на девичьи волосы, никогда не стригли, и он волочился безвольно по земле, сгребая пыль и цепляя колючки, – кто-то из древних придумал, будто таким образом зверь получает кровь от родившей его земли, и если хвост обрезать, то каарзым умрет. На практике эти домыслы не подтверждались, но ооюты, не слишком-то верившие в отжившие себя суеверия, боялись как бы чего ни случилось…
Благодаря широким копытам звери легко ходили по болотам и сугробам, за что ооюты любили своих каарзымов куда больше дорогих лошадей, не слишком живучих на севере. Каарзымы были медлительны, но они давали много молока, шерсти, из шкур их ооюты делали не только одежду, но и стены летних шалашей, а мясо и жир ели по праздникам. Ооюты считали свою страну землей каарзымов, приносили им подношения и редко ездили на них верхом.
– Далеко до города? – спросил Джэйгэ.
Старик заинтересовался. Джэйгэ походил на бывалого скитальца, и хоть борода его еще не покрылась пылью седины, на лице пролегли резкие, отрывистые морщины, кожа обветрилась и затвердела, как яблочная кожура, а глаза смотрели на мир с тоской и скукой, будто бы весь мир для этого человека – серая стена. Одежда была под стать – помятая, пыльная шапка с мехом наружу, грубая волчья доха, на поясе мешочек из коровьего желудка рядом с небольшим мечом с потрескавшейся рукоятью, и старый березовый лук на плече. По всему видно, что этот человек прошел чуть ли не весь Ооют, а спрашивает о городе…
– Как солнце встанет – доберешься, – сказал старик.
– Как?! – Джэйгэ так опешил, что плохо закрепил ремень и один из мешков свалился в ноги каарзыма. – Южанин говорил, что я дойду сегодня.
Крайний срок доставки почты истекал до захода солнца.
– Раньше так было, – кивнул старик. – У старой дороги сворачивали через деревню в лесу, но теперь люди в обход ходят. В лес идти не решаются. Две зимы назад один парень глазами наредника видел. Деревня пустая теперь, одни волки воют. Новая дорога огибает холмы.
– Но пройти по старой еще можно?
– Живые там не ходят.
– Я спешу.
Старик печально улыбнулся.
– Эйээх! Мертвецам золото ни к чему, парень, – сказал он.
– А живым ни к чему без него.
– Себе и без золота пригодишься, – старик посмотрел на Джэйгэ серьезно. – Из леса уже целую зиму никто не выходил. Не сворачивай туда, парень. Поживи пока.