Песня цветов аконита - стр. 93

Вожди синну брали в жены их дочерей и сестер. А они брали лишь полукровок, словно зазорно влить в свою семью чистую кровь людей Огня, тех, кто может ходить по углям.

А после приехали двое. Дочь моей Шафран – и мальчик, теперь ее муж, тоже не чужая кровь. Внучку я не видел не разу, а его в десять лет увезли эти надменные. Долго смотрел я на внучку. Ээээ… Разве это дочь Шафран? Дочь Шафран деда бы обняла. А эта и на ковриках узорных у священного очага сидела, и сладкое молоко пила, и в степную даль смотрела, где ковыли, а все холодная, совсем чужая.

Подарки они богатые привезли, и мы им лучшее отдали – сбрую конскую дорогую, луки, женщинам – плетеные занавески, браслеты красивые. А потом они уезжали – и тут девочка эта так глянула, совсем маленькой показалась.

Ох, как было мне жалко дочь – а внучку и того жальче стало. Обижают ее там, что ли? С виду не скажешь – вся такая нарядная, держатся с ней почтительно. А глаза тоскливые, темные…

Так и уехали».

Столица

Тооши не был хорошим наездником, в седле держался с трудом, но упорно пытался передвигаться верхом. Родные уговаривали его избрать для себя паланкин – он упрямо отказывался, и даже во время быстрой езды пытался сопровождать повелителя. Получалось неважно. Но Тооши мог с кем угодно поделиться упорством, хоть ясно было уже – давно прошла юность, и нет смысла пытаться достичь невозможного.

Первые дни весны не баловали теплом. На чахлой траве лежал иней, лужи и ручейки не спешили расстаться с толстой ледяной коркой. Случилось – лошадь Тооши поскользнулась на льду. Горе-всадник не удержался в седле. Смешно упал. И не встал.

…Лицо было – удивленное.

В доме повисла тишина, ощутимая, на губах оседающая неприятным сладковатым привкусом; и словно их всех закопали в землю живьем, и скорее чудился, нежели угадывался, запах черных свечей нээнэ-хэн. Йири кожей чувствовал смерть. Почудился смех караванщиков. И тогда испугался, так, как там, у телеги, во время нападения – еще немного и непоправимое произойдет.

«Это я приношу несчастье…»

Фигурка в углу. Слишком большие глаза. Лицо в тени кажется серым. Может, и вправду так – подросток до смерти перепуган.

– Кто посмел впустить кого-то из вас?

Ах, да… так положено. Как всегда…

– Мой господин… – кажется, сейчас задохнется, настолько сдавленный голос.

– Прочь! – повернулся спиной. А за открытым окном – солнце. Оно не спешит садиться. Впрочем, в случае смерти его самого солнце село бы раньше. И, наверное, пошел бы дождь.

Шорох сзади. Он? Или все же – она? Все на одно лицо… поднялся на ноги… Смотрит. Смотрит, не отрываясь.