Песнь Ахилла - стр. 32
Что Ахиллу, что мне было бы просто – легче легкого – затащить такую девчонку в постель. В тринадцать мы с этим считай что припозднились, особенно он – ведь царевичи обычно похотливы. Но вместо этого мы молча смотрели, как другие приемыши усаживают рабынь себе на колени и как после ужина Пелей велит самой пригожей идти к нему в покои. Однажды царь даже предложил такую красавицу сыну. Тот, почти застенчиво, ответил: «Я устал нынче». Потом, когда мы возвращались в его покои, он старательно избегал моего взгляда.
А что же я? Я был тих и робок со всеми, кроме Ахилла, я и с другими-то мальчишками с трудом мог завести разговор, что уж там говорить о девушках. Впрочем, мне, как спутнику царевича, наверное, и говорить бы не пришлось – хватило бы жеста, взгляда. Но мне такое и в голову не приходило. Чувства, что пробуждались во мне по ночам, до странного не вязались у меня с девушками-прислужницами, с их покорностью и опущенными глазами. Я смотрел, как мальчишка лезет служанке под юбку, а та с потухшим взглядом наливает ему вина. Себе я такого не желал.
Однажды вечером мы допоздна засиделись в покоях Пелея. Ахилл растянулся на полу, подложив руку под голову. Я же сидел на стуле, в более строгой позе. Дело было не только в Пелее. Я еще не свыкся с новой долговязостью моих рук и ног.
Глаза у старого царя были полуприкрыты. Он рассказывал нам историю.
– Не было в те дни воина сильнее Мелеагра, но и не было его горделивее. Для себя он хотел только самого лучшего, и это лучшее он получал, потому что народ любил его.
Я покосился на Ахилла. Тот легонько поводил пальцами в воздухе. Он так часто делал, сочиняя новую песню. Наверное, догадался я, про историю Мелеагра, которую рассказывает отец.
– Но однажды царь Калидона сказал: «Почему Мелеагру столько причитается? Есть в Калидоне и другие достойные мужи».
Ахилл повернулся, хитон натянулся у него на груди. В тот день я слышал, как прислужница шептала подружке: «По-моему, царевич посмотрел на меня за ужином». Говорила она с надеждой.
– Слова царя дошли до Мелеагра, и он пришел в ярость.
В то утро он запрыгнул ко мне на циновку, прижался носом к носу. «Доброе утро», – сказал он. На коже запечатлелся жар его тела.
– Он сказал: «Тогда я больше не буду за тебя биться». И ушел домой искать утешения в объятиях жены.
Кто-то дернул меня за ногу. Лежащий на полу Ахилл ухмыльнулся.
– У Калидона были непримиримые враги, и когда они услышали, что Мелеагр более не будет биться за Калидон…
Дразнясь, я пододвинул ногу чуть ближе к нему. Он ухватил меня за лодыжку.