Песчинка. Пустой мир - стр. 43
– А вдруг это в последний раз, – шепчу я, – не прощу себе, если не попытаюсь. Прости…
После этого убегаю в комнату Оливии, не давая ему шанса высказаться. Рано или поздно нам придется об этом поговорить, но не сейчас.
Глава 24
Через три дня Кенни ловит момент, пока Оливия занята с Эльбрусом в ванной, приводя собаку в надлежащий вид, и подходит ко мне на кухне.
– Мне кажется, сегодня отличный день, чтобы прогуляться до института вирусологии, – в полголоса говорит он.
Я делаю вид, что увлечена приготовлением пищи. Кенни добыл свежие помидоры на каком-то огороде, привез целое ведро, поэтому сегодня у нас праздник. Все три дня я не отходила от Оливии, боясь, что приступ лихорадки повторится. А Кенни, к счастью для меня, по полдня объезжал город в поисках съестного. И нашел он гораздо больше, чем я ожидала. Овощей хватит нам на неделю.
– Селена? – молвит он, не услышав ответа.
– Хорошо. – В моем голосе звучит злость вперемешку с безразличием.
– Хорошо, – повторяет он и отходит. – Тогда после обеда?
Смотрю на него, одновременно вытирая руки о полотенце.
– Да.
Что он чувствует? О чем думает? Так и хотелось залезть ему в мозг и хорошенько там покопаться. Внешне ведь он остается равнодушным, я никак не могу разгадать его намерений. И разговоры наши сводятся только к одной теме – чертовому «ОК» и его происхождению. А не проще было бы просто устроить свою жизнь, имея то, что дано? Мы живы, у нас есть пища, крыша над головой, то есть условия для жизни не самые ужасные… Все это я обдумываю за обедом, но потом прихожу к выводу, что появление мужчины сделало меня слабой, уязвимой, а также слепой к обыденному. Из сильной женщины, от которой зависела жизнь ребенка и будущее, я превратилась в девочку-подростка, у которой гормоны играют и бунтуют. Глупо. А значит, пора брать себя в руки и делать то, что должна.
– Обещаешь, что все расскажешь? – спрашивает Оливия, слегка надув губки. Ей обидно, что мы не хотим брать ее с собой. Но так будет лучше. К тому же, она еще слаба.
– Конечно, обещаю, – расплываюсь в улыбке.
Оливия сидит на своей кровати в турецкой позе, а я держу ее за руки, примостившись рядом. Эти три ночи я спала с ней на одной кровати, ощущала ее тепло и представляла свою сестренку, если бы она осталась жива. Мои чувства к девочке намного сильнее, чем прежде. Я прекрасно осознаю, что кроме нее у меня нет никого роднее и ближе.
Целую ее в лоб и собираюсь уходить.
– Оставайся дома, хорошо? Мы с Кенни постараемся как можно быстрее вернуться и…
– Селена, дай мне, пожалуйста, планшет Джона. Хочу фотографии посмотреть. Я так по нему скучаю.