ПЕС - стр. 25

«Ага, с ним только свяжись. Да и нравится ей это. Наверно. Иначе бы ушла»

«Может, боится. Может если бы кто заступился к тому бы и пошла»

«Да ну, брось. Она мужа своего любит. На другого не посмотрит»

«Не разбираешься ты, малахольный, в женщинах. Давай так: если она сирень в школе оставит, значит с ней все в порядке, и я теряю к ней интерес. Если нет, то … короче, сам понимаешь»

«В порядке у нее все. И зачем ей твой веник?» – мысленно удивился художник.

Вечером, закрывая парадную дверь школы, они наблюдали, как Светлана Борисовна садится в подъехавшую Шкоду. Из фирменной сумки Балдини торчали ветки сирени.

***

Птаха с любопытством и тревогой наблюдал, как Светлана садится на переднее сидение легковушки. Красивая, обаятельная женщина покорилась судьбе. Даже не судьбе – привычке. Когда-то этот человек, который сейчас был ее мужем, чем-то ее покорил, очаровал, околдовал. Но это оказалось обманом, или самообманом. Так или иначе, она, определенно, была несчастна.

Ему бросились в глаза номерные знаки авто.

«Что это за номера такие?» – мысленно спросил он художника.

«Так это муж за ней приехал! Я же говорю: куда ты лезешь?» – ответили тот из подвала.

«А кто у нас муж?» – поинтересовался майор.

«Полицейский. И не простой. Вроде, зам. самого, – ответил учитель. – Не лезь, слышишь, я тебя прошу. Ты знаешь, что он может с тобой, то есть со мной сделать?»

Шах ничего не ответил. Он прикидывал открывающиеся перспективы. План действий обретал более-менее различимые контуры. Как бы ему не хотелось впутывать посторонних, и не просто посторонних, а симпатичных ему людей, интуиция подсказывала, исполнить все чисто не получится. Тем более в такие короткие сроки.

От тяжелых мыслей его отвлек резкий скрежет тормозов. Между входом в школу и сквериком, откуда накануне полицейский экипаж разогнал припозднившихся шалопаев, остановился пижонский внедорожник. Майор узнал его сразу.

– А, вот и любитель ездить по газонам, – сказал он вслух. – Не понятливый оказался.

Из машины вышли трое: лысый здоровяк в черной куртке, долговязый блондин, стриженный ежиком, и, толстячок собственной персоной. У последнего, и без того толстое лицо, распухло. От разбитого носа под глаза пошли синяки, от чего он стал похож, и фигурой и лицом, на японского борца тяжеловеса. Переносица была скрыта под повязкой из пластыря.

«Майор! – умолял из подвала Гайанский. – Звони в полицию! Пока они нас не покалечили!».

Птаха ничего не ответил. Он открыл дверь, и вышел навстречу троице.

– Старый знакомый! – приветливо крикнул он толстяку. – Мы вроде как договорились …