ПЕС - стр. 21

Гайанский понял: катастрофа неизбежна. И она случилось на последнем, послеобеденном уроке. После муштры со вставанием и приветствием, ставшим ритуальным, приступили к работе. Тут за окном послышался хруст кустов и в класс ворвался тяжелый запах угарного газа.

Шах подошел к окну и крикнул.

– Эй! Убрал машину. Живо!

Просьба осталось не услышанной. Раздраженно цыкнув, майор рывком махнул через широкий подоконник.

– Эй! Машину убери! – повторил он в опушенное стекло внедорожника.

– А, снова ты, дохляк. Я тебе что, прошлый раз плохо объяснил? – улыбка толстяка на водительском кресле напоминала оскал.

Майор открыл пассажирскую дверь и прыгнул в машину.

– Выходит что плохо, – ответил Птаха. – Повторишь?

– Пошел нахрен! Вышел из машины … – начал толстяк, наклонив к Шаху все свое грузное тело.

В подвальном зеркале, Гайанский отчетливо видел, как наливаются кровью бычьи глазки владельца авто.

Тут, майор, резким, хлестким движением, врезал толстяку в горло, попав точно в кадык. Боров удивленно замер. Послышался хриплый, судорожный вздох. Птаха занес ладонь за затылок водителя и, без особых усилий, дважды стукнул его головой об руль. Нос толстяка превратился в кровавый свиной пятак.

– Теперь трогай, – спокойно приказал майор.

Толстяк, схватился за нос, пытаясь остановить кровь. Но инстинкт самосохранения вынудил его отпустить педаль тормоза.

Машина нехотя, минуя узкий газон, съехала на дорогу. Птаха открыл дверь. Боров, брызжа окровавленной слюной, прохрипел:

– Стоять!

Майор обернулся. В руках водителя блеснул выкидной нож. Длинное узкое лезвие, подрагивало в жирной ладони.

«Беги! – мысленно закричал перепуганный Гайанский. – Дверь открыта!»

«Ага, сейчас!» – усмехнулся офицер, и, подняв руки, сказал:

– Все, все. Сдаюсь. Твоя взяла.

Тут же левая ладонь майора оказалась на запястье с ножом, а правая, превратившись в кулак, нанесла два удара. Один пришелся уже в разбитый нос, второй в зубы толстяка. Птаха забрал нож из ослабшей руки борова. Разглядывая его, Шах сказал:

– Еще раз тебя здесь увижу, засуну его тебе в … брюхо. По самую рукоятку. Понял?

– Да … – прошепелявил толстяк.

Майор с сожалением посмотрел на жирдяя.

– Худеть тебе надо.

Шах наклонился к колесу. Резким ударом он проткнул покрышку. Послышался свист спускаемого воздуха. Тоже самое, он проделал с остальными колесами. Закончив, подошел к открытым дверям машины.

– Ну, бывай! И это. Детишек не обижай! – Птаха кинул нож на колени толстяка.

***

Глупость белоликих умиляла Бессонова. Все они были трусливыми, беспомощными, ограниченными и предсказуемыми. Толком никто ничего не умел делать. Все что у них получалось это разрушать. Даже создавая, они умудрялись разрушить гораздо больше. Желания, ненасытная жажда ослепляла этот народ, делала крайне уязвимыми. Он давно мечтал исполнить свой обет: уничтожить белолицых. Стереть всех до одного, тем самым дать шанс возродиться другим. И вот, наконец, после многих лет упорства такая возможность представилась.