Первый - стр. 25

Чуть позже, выбирая в супермаркете что-то сладкое и запрещённое для него, я вдруг встречаю у рядов Олю. Она зовёт меня выпить кофе и поболтать. После аварии мы так ни разу и не виделись. Несмотря на то, что я немного тороплюсь – не отказываюсь. Тем более будет зачётное алиби перед отцом, если он вдруг спросит.

— Видела фотографии Инны в соцсети? – спрашивает подруга.

Если честно – нет, не было времени. Я отрицательно мотаю головой и интересуюсь, что там.

Оля показывает скрины из давних сторис (очевидно, ранее пересланные третьим лицам), где Инна фотографируется у гор, в новенькой современной клинике и проводит рум-тур по квартире.

Просматривая снимки, я вдруг чётко понимаю, что ни за что не променяла бы встречи со своим сложным гонщиком ни на какую стажировку в Европе.

— Ты влюбилась? На свидание торопишься? — вдруг спрашивает подруга.

Я резко теряюсь.

— Тороплюсь. Но при чем тут «влюбилась»?

Оля цокает языком, словно давно познала эту жизнь, и моё состояние кажется ей абсолютно очевидным.

— Ты долго и старательно выбирала горький шоколад. Обычно его предпочитают мужчины. Это первое. Второе – ты постоянно смотришь на время и летаешь в своих мыслях. Слегка улыбаешься, вспоминая что-то приятное. Так ведут себя по уши влюблённые дурочки. Так колись – кто он? Артём?

Мой пульс подскакивает и бьётся в ушах, а уголки губ нервно дёргаются. Хочется ответить резко и смело, но я неожиданно зависаю. Я точно не влюбилась? Что, если да?

— Мимо. И ещё раз мимо, — заявляю подруге. – Горький шоколад действительно предназначен для любимого человека – то есть для папы, а по времени я опаздываю на маникюр.

Подруга бросает взгляд на мои ногти, отмечая недавнее молочное покрытие гелем. Закатывает глаза, а затем просит официанта принести счёт.

В больницу я приезжаю с небольшим опозданием. Пока поднимаюсь на нужный этаж, отмечаю, что у меня то и дело перехватывает дыхание и сбивается сердечный ритм.

Нет, ну нет.

Я уже была влюблена, когда мне было восемнадцать, в парня из университета. Мы встречались, строили планы на отпуск и даже хотели познакомить наших родителей. Позже Костя улетел на обучение в другую страну. Наши отношения продлились меньше года и сами собой сошли на нет. Вскоре Костя признался, что, помимо наших редких встреч и переписок, он периодически потрахивал свою соседку по общежитию. Мне было больно и неприятно, но состояние влюблённости было кардинально иным.

Воспоминания ускользают в неизвестном направлении у палаты Андрея.

Толкнув дверь, я попадаю внутрь и чувствую, как грудная клетка сжимается, когда понимаю, что гонщика здесь нет.