Первые Романовы: Собирание Земли Русской. От Смуты до воссоединения - стр. 5
Смоленск – древний страж западных рубежей, чьи стены помнили литовские нашествия и ярость Батория, – стал занозой в сердце молодой династии Романовых. Переданный Речи Посполитой по Деулинскому перемирию (1618), он манил Москву, как утраченная часть души. Патриарх Филарет, чьи руки ещё дрожали от цепей польского плена, видел в его возвращении дело чести: «Пока Смоленск под крылом орла Ягеллонов – Русь не цела».
Подготовка: железо и надежды
К 1632 году, когда умер король Сигизмунд III, Россия была готова к реваншу. Десять лет Филарет копил силы: казна ломилась от сибирской пушнины, на тульских заводах лили пушки с клеймом «Громовержец», а полки «нового строя» учились маршировать под команды шотландских наёмников. Армия в 32 тысячи человек – пехота в кожаных доспехах, рейтары с карабинами, осадная артиллерия – казалась несокрушимой. «Сей поход будет венцом дел моих», – говорил Филарет, благословляя воеводу Михаила Шеина, героя обороны Смоленска в 1609–1611 годах.
Осада: камни плачут кровью
В декабре 1632 года русские полки замкнули кольцо вокруг Смоленска. Под грохот мортир, стрелявших ядрами «в три пуда», казалось, дрожала сама земля. Шеин, помня былую славу, приказал рыть подкопы под башни, но смоленский гарнизон под началом воеводы Гонсевского ответил контратаками. «Стены их как живые, – писал в дневнике немецкий офицер, – каждый камень бьётся, как зверь».
Роковым стал 1633 год. Пока Шеин топтался под Смоленском, крымские татары, нарушив мир, хлынули на южные уезды. Дворяне, чьи поместья горели за спиной, стали покидать армию: «Как нам биться за камень, когда дом наш в пепле?» А тем временем новый польский король Владислав IV, сын Сигизмунда, вёл на выручку Смоленску 23-тысячное войско – ветеранов Хотинской битвы с турками.
Катастрофа: ледяной ад под Смоленском
К октябрю 1633 года русская армия, отрезанная от снабжения, оказалась в ледяной ловушке. Рейтары Владислава перехватывали обозы, а в лагере Шеина начался голод. Солдаты варили ремни, ели павших лошадей. «Вокруг смрад и стон, – писал очевидец, – мороз сковывает раны, и кровь звенит, как стекло».
В феврале 1634 года Шеин, потеряв треть армии, капитулировал. Условия были унизительны: русские уходили, бросив пушки и знамёна, а сам воевода, некогда герой, вернулся в Москву в оковах. «Измена!» – кричала толпа, бросая в него гнилыми яблоками. Филарет, сражённый позором, умер через месяц, так и не оправившись от удара.