Первые и Вторые. Второй сезон. Корнеслов - стр. 4
Типовое строительство «близнецов» зачастую считают приметой застройки времен СССР, тем более этому способствует знаменитый киношедевр «Ирония судьбы, или С легким паром!», без которого не обходилась ни одна советская новогодняя ночь. А на самом деле в России оно восходит к эпохе создания Санкт-Петербурга. Безусловно, это было связано с образом идеального регулярного города, с ориентацией Петра I на столь милые его сердцу западноевропейские градостроительные образцы: «наискорее лучшую новому месту красоту придать». Возведение строений требовалось «сплошной фасадою», то есть дома шли вплотную один к другому – это тоже было новшеством в российском градостроительстве, особенно значимым в Санкт-Петербурге, «столь подверженном ветрам».
Вслед за столицей и губернскими городами, начиная с 1800-х годов, по всем провинциальным городам было начато строительство домов по «образцовым проектам», и большая их часть – по проектам выдающегося русского архитектора Василия Петровича Стасова, приверженца стиля ампир.
В покоях их встречал Старец.
Тихомир и Марфа с удивлением смотрели в ясные глаза Старца.
Тихомир подошел к нему:
– Старец Афанасий, ты прозрел?
– Старец? – широкоплечий белобородый старик прищурил свои умные живые глаза и, рассмеявшись на вопрос Тихомира, жестом пригласил гостей присесть.
Тихомир, казалось, равнодушно, быстро осмотрел покои.
Лишь на секунду его взгляд остановился в одной точке, он еле заметно улыбнулся сам себе и что-то прошептал под нос.
Если бы Марфа наблюдала за ним в этот момент, то искренне бы удивилась тому, что Тихомира заинтересовала Божница в красном углу.
Она, наоборот, все внимательно осмотрела.
Первым делом Марфа перекрестилась на темный лик Божьей Матери с обилием надписей на полях. Марфе было невдомек, что эта редкая старообрядческая икона получила название «Огневидная», потому что ее яркие – красные, оранжевые и алые – тона символизировали кровь Христа, принявшего смерть ради всех людей.
Она очень удивилась тому, что Пресвятая Дева была изображена без Младенца на руках и ее голова – «эка невидаль» – повернута в правую сторону, но промолчала.
Покои, казалось, не менялись уже несколько веков – все носило на себе следы древности.
Некоторые из окон с резными наличниками были прикрыты снаружи деревянными ставнями, поэтому внутри царил полумрак.
Деревянные дощатые стены были без какой-нибудь отделки. Вдоль них стояли простые видавшие виды лавки. Рассохшиеся шкаф и горка с хозяйственной утварью были украшены затейливой резьбой. На полу, негромко поскрипывающем под шагами, была уложена массивная доска с уже давнишними потертостями да разошедшимися швами. Под потолком – темные балки, на которых висело несколько расшитых среднего размера бело-желто-красных мешочков. Марфа принюхалась – с травами. Широкая труба печного дымохода, идущего от нижней горницы, была облицована изразцами с цветочной росписью под изрядно потрескавшейся обожженной глазурью.