Первая женщина на русском троне. Царевна Софья против Петра-«антихриста» - стр. 2
– И что порешили?
– Если государь даст свое высочайшее согласие, то подписываем договор. Страна устала от постоянных усобиц. Ваш батюшка, покойный Алексей Михайлович, не раз говаривал, что мир сейчас нужен больше хлеба.
– Так уж и больше? – С сомнением пробормотал скорее для себя Федор, вспомнив «Тишайшего», на годы правления которого пришлись и войны и бунты.
Достав тонкий платочек, Софья промокнула испарину, выступившую на побледневшем лице старшего брата.
– Емельян Игнатьевич хочет сказать, что ежели будет война, то самый богатый урожай пропадет, а будет мир – твое государство быстро на ноги встанет. Я верно говорю?
– Разумнее не бывает, – сорокалетний мужчина уважительно посмотрел на сообразительную девушку, в который раз поражаясь ее не по-бабьи сильному уму и характеру. Эх, была бы она парнем – какой бы получился царь! Украинцев пожевал губами и, через паузу, поинтересовался:
– Так что с поляками делать будем?
– Подписывайте что хотите, – тяжело дышащий Федор махнул рукой, – только чтоб разорения и бесчестия государству не было.
– Да о чем вы говорите, батюшка вы мой! – Неожиданно для самого себя выпалил обиженно Украинцев, – Да как на духу…
Федор поморщился, глядя, как истово закрестился на иконы дьяк, и вдруг лукаво улыбнулся, глядя на взопревшего в собольей шубе Украинцева:
– А чего ж ты, Емельян Игнатьич, в шубе-то по весне ходишь? Солнце уж, чаю, вовсю припекает. Да и приказ мой нарушаешь. Негоже, дьяк, так поступать. Я еще когда велел, чтобы все служилые люди в польском платье ходили! А ты вон как вырядился!
– Да я что, – распахнул пошире шубу хитрый начальник Посольского приказа, показывая, что под ней на него надет роскошный польский кунтуш, – разве ж я могу ваш приказ нарушить! Но ведь вот какое дело: эта голь иноземная все мне в нос тычет, что мы, мол, живем на окраине Европы и больше походим на азиатов, чем на их распрекрасный Версаль. Крыть нечем, хотя дворец вашего батюшки в Коломенском их Версаля не хуже. А зимний сад нашего патриарха такой, какого и у аглицкой королевы нет. Странные они, однако! Я им толкую о том, что наша армия не уступает свейской, а они не верят, я им говорю, что наши пушки не хуже аглицких, а они смеются. Ну, думаю, я вас чем-нибудь да уязвлю! Они все в бриллиантах – и я тоже принарядился. А то ведь негоже мне басурманам в чем-то уступать! Они в свои кургузые плащи кутаются, а тут я в собольей шубе до пят! Меня уже посланник короля польского пытал, где такую же справить… А бороду я, между прочим, первый по вашей рекомендации сбрил!