Первая кровь осени - стр. 65
«Сон так сон, отчего бы и нет».
– Значит, хочешь вернуться, – кивнула незнакомка, эхом повторяя его мысли и тем самым подтверждая нереальность происходящего. – Кто ждет тебя на той стороне, жена?
– И дочки, – со вздохом подтвердил Мэтт. Медовые глаза женщины смотрели на него в упор, будто проникая прямо в череп, и он продолжил, сам не зная, зачем: – Так стыдно, я почти не скучаю по ним, а ведь знаю, что должен. Может, оно и к лучшему. Я ведь плохой отец. Никогда не умел брать на себя ответственность. Когда узнал, что у Мэл будет двойня, напился до беспамятства. Мне представлялось, что с рождением ребенка все изменится, что я должен буду стать безупречным примером и надежной опорой, и прочее в том же духе… А тут вышло, что от меня потребовали этой самой безупречности в двойном объеме, представляешь?
«Лучше бы это все действительно оказалось сном», – мысленно выдохнул он, едва незнакомка отвела взгляд и давящее ощущение исчезло.
Мэтт ждал от собеседницы ехидства или осуждения, или фальшивого сочувствия, наспех вынутого из шкатулки социально приемлемых реакций. Но та, казалось, нисколько не впечатлилась его откровениями. Отвернувшись вполоборота к окну, она посмотрела сквозь витраж куда-то вдаль.
– Ничего удивительного, ведьмы рода Кайтлер всегда рожают двойню. Одну дочь они издавна посвящают Селене, вторую – Диане, а третья, нерожденная, сразу присоединяется к свите Гекаты Трехликой, и через нее ведьма обретает силу. Тебе не стоит печалиться, это ведь не твои дочери. В них нет ни капли твоей крови, она зачала их в означенное время под черной луной, от кого-то из своих мерзких родичей.
Мэтт дернулся, пытаясь стряхнуть оцепенение, и сел на кушетке, проснувшись окончательно. Плита все так же пылилась в углу, заваленная коробками. Никаких витражей в окне, конечно, не наблюдалось, сквозь простое оконное стекло неохотно пробивался рассеянный свет самого обыкновенного пасмурного утра.
– Мне от этого одеяла кошмары снятся, – сообщил он Дэвиду, обнаружив того в гостиной. Скомкал «заколдованный» предмет и швырнул в товарища. Тот поймал на лету, демонстративно обнял бесформенный шерстяной ком и прижал к себе.
– Это древняя реликвия моей семьи, чтоб ты знал! По крайней мере, я под ним еще в детстве спал.
– Вот-вот, оно и заметно.
О витражах и солнцеволосых девах на кухне Мэтт разговор заводить не стал. Что толку обсуждать сновидения, пусть даже и столь реалистичные? Он слышал где-то краем уха, что вспомнить во сне, что спишь – желанное умение для многих, признак духовного развития и так далее… С ним такого раньше не случалось, но кто знает, в какие причудливые узоры сплелись нейронные сети в его мозгу после всего пережитого?