Первая кровь осени - стр. 18

Хотите, раскрою секрет?

Я ношу его в себе долгие годы, лет с шести, наверное. Вот когда я впервые понял, что со мной что-то не так. Я вырос в городе, и это меня спасло; страшно подумать, кем бы я стал, останься мои родители в глуши, в деревенском доме, среди холмов и древних развалин. В городе много людей, слишком много, чтобы разбираться, кто из них жив, а кто – уже не очень. Случаются, конечно, казусы. Как-то раз я ехал в автобусе и рассматривал парня напротив – очень уж он бледный был, ни кровинки в лице. А потом в салон зашла женщина и села на то же место. Села прямо сквозь него, понимаете?

Когда случается такая фигня, волей-неволей начинаешь задумываться. О том, откуда все эти страшные сказки и поверья, что мы изучаем в школе как «фольклор», и почему твоя семья несется в церковь по любому поводу, и почему бутылка со святой водой у мамы всегда наготове. Мы не говорили с ней об этом, но я думаю, она тоже их видела. Или знала, что я вижу.

Ну вот, не обошлось без воспоминаний о детстве, а зарекался ведь начинать книгу с такой банальщины. Последнее дело это – выбивать сочувствие у окружающих, жалуясь на тяжелое детство. «Я был изгоем, я чувствовал, что отличаюсь от других детей, и пока они простодушно грелись под лучами ласкового солнца, моя туманная звезда где-то за облаками всегда манила меня идти тропами, недоступными прочим, наполняя и явь, и сны тревожными образами и лицами, что так неохотно затем стираются из памяти…» Ну, или что-то в этом роде, я не запомнил дословно, прежде чем протрезвел, а записи на салфетке из бара наутро превратились в бессмысленные каракули. Это было бы чертовски хреновое начало для книги, признаем же честно, так что оно и к лучшему. Правда в том, что я умел быть «как все», мне пришлось этому научиться, и если я порой и молчал больше, чем другие, зарабатывая славу тугодума, так это потому, что опасался заговорить ненароком о вещах и явлениях, окружающим недоступных. Есть какая-то высшая истина в том, что нормальному человеку не лезут в глаза призраки и прочие непостижимые твари, и не мне с ней спорить.

Эй, я все помню, не надо смотреть так укоризненно, я помню, что обещал раскрыть секрет осенних депрессий и прочих сезонных аномалий.

Секрет очень прост: дело в том, что летние духи уступают место осенним. Не знаю, куда уходят первые и откуда приходят вторые, но выглядят и ведут себя они совсем иначе. И под «духами» я подразумеваю не призраков, вовсе нет. Обычные мертвецы скромные и тихие, чаще всего они даже не знают, что умерли, бродят себе по привычным маршрутам, словно в полусне, пока не растают – иногда прямо у меня на глазах. То ли дело духи; я так думаю, некоторые из этих существ никогда и не рождались в человеческом теле, а другие прошли после смерти такую мучительную трансформацию, что от людей в них ничего не осталось.