Пертская красавица - стр. 27
– В том-то и диво, что нет, – ответил Саймон. – Отец Климент ест, пьет и живет как все мы, грешные, а притом строго соблюдает предписания церкви.
– Ага! Понимаю. Здоровенный поп из тех, что больше помышляют о мирских благах, чем о благостыне: крепко выпивает на проводах мясоеда, чтоб достойно встретить Великий пост, думает in principio[11] о наслаждении… и состоит духовником самых красивых женщин в городе.
– Опять ты промахнулся, Смит. Поверь мне, у нас с дочкой верный нюх на ханжу, будь то постник или жирный пустосвят. Но отец Климент ни то и ни другое.
– Так что же он собой представляет, ответьте, ради Господа Бога!
– Он либо неизмеримо лучше, чем половина всех его собратьев в Сент-Джонстоне, вместе взятых, либо же настолько гнусней самого гнусного из них, что грех и позор давать ему пристанище в нашей стране.
– Думается, нетрудно распознать, то ли он или другое, – сказал Смит.
– Удовольствуйся, друг мой, таким разъяснением, – ответил Саймон. – Если судить об отце Клименте по его словам и делам, то нельзя не признать его самым лучшим, самым добрым человеком на земле, подающим каждому утеху в горе, благой совет в трудный час, ты его назовешь надежным водителем богатого, верным другом бедняка. Если же послушать, что говорят о нем доминиканцы, то он, благослови нас боже, – Гловер истово перекрестился, – «злейший еретик, которого следует через земной огонь отправить в огонь преисподней».
Смит тоже перекрестился и воскликнул:
– Пресвятая Мария! Как же это, отец Саймон, вы, такой добрый и разумный – вас люди так и называют: мудрый Гловер из Перта, – а дозволили дочери избрать духовным пастырем человека, который – да оградит нас рать святая! – может быть, состоит в союзе с нечистым! Вспомните, кто, как не священник, вызвал дьявола во время обедни, когда у Ходжа Джексона смело ветром дом?.. А в то утро, когда снесло наш великолепный мост, разве дьявол не явился на середине Тэя, облаченный в стихарь священника, и не прыгал по волнам, как форель?
– Являлся он или нет, сказать не могу, – ответил Гловер. – Знаю только, что я его не видал. А что касается Кэтрин, то никак нельзя утверждать, что она избрала своим духовным пастырем отца Климента, коль скоро ее исповедует старый доминиканец, отец Франциск, и не далее как сегодня она получила у него отпущение грехов. Но женщины бывают подчас своевольны, и она – признаюсь тебе – советуется с отцом Климентом чаще, чем мне бы хотелось. Однако когда я сам завожу с ним беседу, он мне представляется таким добрым, святым человеком, что я готов ему доверить и свое спасение. Правда, о нем идет дурная молва среди доминиканцев. Но что до того нам, мирянам, сынок? Наше дело – уплачивать матери-церкви что положено, раздавать милостыню, исповедоваться, приносить, как должно, покаяние, и святые отцы оградят нас от бед.