Перстни шейха - стр. 33

– Сколько раз ребе говорить, – устало отозвался Лавров, – выводы, не по моей части. Мое дело – исследование предоставленного материала… А в данном случае я всего лишь попытался, более или менее логично, объяснить необъяснимое.

– Ну, да… Ну, да… – в задумчивости пробормотал Андрей, возвращая криминалисту заключение, которое до сих пор всё ещё держал в руках. – Похоже, насчёт вариантов, ты был прав. Хрен редьки не слаще – ни тот, ни другой, не катит! Что ж, и на том, как говорится, спасибо.

Озадаченный выводами экспертизы, он собрался, было, покинуть лабораторию, но спохватился:

– А что с кольцом?

– Да почти ничего особенного. Перстень-печатка ручной работы. Отлит из серебра отвратительного качества. Количество примесей чудовищное, но всё же металл благородный. Вставка – лазурит в форме гексагона, то есть, правильного шестиугольника… – пояснил он. – Поверхность камня плоская, отшлифована уж точно не на современном ювелирном оборудовании. В общем – кустарщина, и по всей видимости довольно древняя… В некоторых деталях просматривается ярко выраженный восточный стиль исполнения и восточное же происхождение…

– Это ты, по поводу надписи на арабском?

– Не только, – с этими словами Лавров извлёк из верхнего ящика стола перстень и приступил к подробным объяснениям, указывая остриём карандаша, словно указкой, на что обратить особое внимание. – Вот этот бортик опоясывающий камень называется ободковой оправой. На нём по всему периметру выгравирована, хоть и порядком затёртая, но вполне прилично сохранившаяся, надпись на арабице – при желании прочесть можно… – и предваряя возможный вопрос, сразу же категорично открестился. – С переводом пролёт – извини, не моя тема. Как ты совершенно справедливо заметил, это первый аргумент в пользу восточного происхождения, хотя, вполне возможна примитивная стилизация… Второй – форма камня. Геометрически правильный шестиугольник издавна широко распространен в декоративном искусстве мусульманских стран, а уж в ювелирном деле и подавно… А сейчас будет и третий… Только для начала на пару секунд перестань быть сыскарём, озабоченным единственно тем, чтобы искоренить преступность, как социальное явление, и вспомни, что в мире есть красота.

Гришина такое вступление не вдохновило. Он подозрительно покосился на Лаврова. Эк его разобрало! Не иначе, как совсем уработался, мысленно посочувствовал другу Андрей, но промолчал. А криминалист, как ни в чём ни бывало, продолжал:

– Посмотри, какой интересный тёмно-синий самоцвет. С золотистыми вкраплениями. Напоминает южное ночное небо усыпанное звёздами… – на этом лирическая часть закончилась и Лавров стал прежним экспертом-криминалистом. – Поначалу, пока рассматривал невооружённым глазом, подумал, игра природы, но цейссовскую оптику не проведёшь, – он кивнул на свой любимый микроскоп. – Вкрапления эти – мелкие кристаллы пирита, которые какой-то умелец, по всей вероятности, очень много лет назад, весьма надёжно вставил в камень. Видишь, они образуют цепочку, загибающуюся в некое подобие крючка? Я мудрствовать не стал. Решил, раз так на небо похоже, стало быть, небо и есть. Пошарил по астрономическим справочникам и, вроде бы, разобрался, что к чему. Скорее всего, это схематичное изображение созвездия Скорпиона… Кристалл, тот, что чуть покрупнее остальных… ага, вот этот… надо полагать, соответствует Антарес – ярчайшей из четырнадцати звёзд созвездия. Вот так-то!