Перстни шейха - стр. 32
– Это, Андрюша, не предположение, а факт. Тебе известна температура плавления алюминия и меди?
Гришин отрицательно помотал головой.
– М-да… Можно было и не спрашивать… – буркнул Лавров себе под нос и объяснил. – Для алюминия – примерно семьсот, для меди – немного больше тысячи… Ты видел, что с машиной стало? Разворотило, не узнать. Вроде бы, всё, как и полагается, после самого ординарного химического взрыва… Если бы не один нюанс – в электропроводке автомобиля алюминиевые провода оплавились, а медные – нет… Несоответствие температур налицо.
– Допустим, – подумав, согласился Андрей и немедленно пристал с новым вопросом. – Но если, там рвануло не обычное взрывчатое вещество, то что?
На сей раз, Лавров с ответом не торопился.
– Ты же знаешь, как я ненавижу гипотетику… – нехотя начал он. – Имей в виду, что об этом в официальном заключении нет и не будет ни полслова. Следствие поставило передо мною конкретные вопросы – я дал на них конкретные ответы. А о том, что я тебе сейчас расскажу, пожалуйста, никому. Не хотелось бы, прослыть околонаучным фантастом… – сыщик сделал успокаивающий жест, как бы зарывая рукой рот на молнию, после чего Алексёй продолжил, почему-то перейдя на полушёпот, хотя в кабинете никого из посторонних не было. – Произошедшее вполне могло быть взрывом шаровой молнии. Вообще-то, природа этого явления до сих пор остаётся загадкой – никто пока толком так и не смог однозначно сформулировать, что же всё-таки из себя представляет шаровая молния. В общем, единства мнений на сей счёт не наблюдается, зато, среди исследователей набралось уже немало вполне серьёзных учёных, которые вроде бы установили эмпирическим путём – понятия не имею, как им это удалось – что температура взрыва шаровой молнии колеблется от ста до тысячи градусов. И при этом подобный взрыв обладает значительной разрушительной силой. То, что произошло с милицейской машиной, вполне вписывается… – заметив недоверчиво-скептическую ухмылку, появившуюся на физиономии Андрея, он недовольно заметил. – Я тебя сразу предупредил, что это всего лишь предположение.
Не желая понапрасну обидеть друга, Гришин призвал на помощь регулярно срабатывающую обезоруживающую улыбку.
– Да не дуйся ты, Лёшка. Просто, слишком уж всё неконкретно. Это, как говорит мой мини-шеф Анатолий Михайлович, истина в диапазоне от фиг его знает до очень может быть… – он постарался перейти на серьёзный тон. – Правильно ли я понял? Ты всерьёз допускаешь мысль, будто странно одетый товарищ с Востока мог метнуть в разгонную «шестёрку» шаровую молнию? – в порядке сомнительного умозаключения поинтересовался опер.