Размер шрифта
-
+

Персефона - стр. 7

– Лиза, ты спишь? Лиза.

Помоги мне, о Сладкоцветущая, верни мне мою любимую!

II

– Всё замешано на крови.

– На крови и страхе. Ты крути, крути педали. Не отставай.

– Я тут слушала одну проповедь, бр-р-р, на мясо теперь даже смотреть не могу.

– Как насчёт ростбифа с кровью, да? Да, жаловаться на других мы умеем, и ведь как любим! Знаешь, когда я слышу жалобы людей на эту распроклятую жизнь, меня всегда поражает одно – как покорно они принимают собственную бездарность. Вот интересно, мазохизм – это врождённый порок или заболевание?

– Ты нехорошо смеёшься. Пожалел бы лучше.

– Никогда и никого не жалей. Каждый сам для себя выбирает вину и наказание.

– Это же жестоко!

– Ничуть. Это всего лишь честно. А вот заставлять других расплачиваться за свою жалость – это подло.

Стрелы-спицы, золото! Радостный, бездумный полёт.

– Не гони так сильно!

– Если ты хочешь успеть на концерт, придётся поработать ногами.

Склоны, ветер, среброзеленолистые складки, послушные его воле. Почему мне так спокойно?

– Меня удивляет одно. Как ты никогда не боишься своих слов?

– Разве слов нужно бояться?

– Они ничего не значат?

– Иногда они – всё, а всё – значит ничто.

– Ну вот, опять твои парадоксы!

– Парадокс – конечная форма любого суждения. Если хочешь, я могу произносить их по штуке на каждый из этих домов.

Какие они аккуратные, милые, эти домики. Правда? Правда,– говорю я. – И расставлены так аккуратно, точно полицейские.

Ты смеёшься.

– Всё истинное истинно лишь однажды.

– Это ты к чему?

– К тому что нужно делать только то, что приятно, и не забивать себе голову разными там убеждениями. Тем более не своими.

Как же так, удивляешься ты, разве радость не может быть разной? Да, соглашаюсь я, и нужно уметь жертвовать меньшей радостью ради большей. Что это значит? – спрашиваешь ты. Только то, что бык умирает, и рождается человек.

– Значит, говори, что хочешь?

– Делай, что хочешь.

– И никто не виновен?

– Все виновны, и все наказаны.

– Опять парадокс?

– Никакого парадокса тут нет. Просто не думай, что можно уйти от своей трусости, назвав её как-нибудь по-другому.

– Не знаю, но мне кажется, нельзя чтобы люди делали, что они хотят, если они при этом делают преступление.

– Преступность не врождённая черта. Чем раньше человек станет свободным, тем меньше он успеет накопить в себе всякой гадости, которая даже в цепях будет толкать его на преступления, так или иначе, в тех или иных формах, неважно. Конечно, если бы все делали то, что они хотят, мир давно бы уже разлетелся на куски.

– Но ведь это чудовищно!

Мир, моё кровоточащее чудо!

– Он и так разорвётся на части, если мы не научимся любить.

Страница 7