Перевёрнутая чаша. Рассказы - стр. 17
– Ну, давай, потихоньку раздевайся, что ли.
– Ой, щекотно, девушка, вы меня раздеваете, а это неприлично, право же…
– Глеб, ну что ты как маленький. Я сейчас вынуждена буду тебя отшлёпать, как строгая мама.
– Давно меня не шлепала такая прелестница, – мечтательно протянул Глеб, но все-таки начал раздеваться, – Посиди со мной, я хочу, чтобы ты меня держала за руку, слушай, как мне с тобой хорошо, хоть ты и строгая.
Полина помогла ему улечься на диван и укрыла одеялом. Потом расправила кресло, бросила простыню, сняла свитер и улеглась. Расстояние было между креслом и диваном было меньше метра. В темноте сверкнуло что-то вроде кулона на цепочке.
– Что это?
– Так, талисман. Не обращай внимания.
– Похоже на кольцо.
– Ага… Помнишь, братство кольца… Кольцо с магической силой, а я его берегу. От злых людей. Оно дает магическую силу…
– Послушай, ты все время шутишь? В чем сила талисмана?
– Он меня охраняет от грехопадений. От вторжений мужчин в мое сознание. Мужчин нужно опасаться примерно также как нашествия марсиан.
– Очевидно, ты много читаешь фантастики.
– Много. Люблю, когда предметы начинают жить своей жизнью, все таинственно и непонятно. А так-то скука ведь, сплошная обыденность и реалии.
– Ты меня пугаешь.
– А ты не пугайся. И давай спать.
– Я хочу, чтобы ты была со мной.
– Ты же пьян, как не знаю кто. Давай утром разберёмся, что к чему.
– Тогда руку мне дай.
– На. – Она протянула руку, он ее поцеловал, обхватил руками и закрыл глаза.
За окном крикнула ночная птица. Кто-то заскрёбся в углу. Наверное, мыши, подумал Глеб, пытаясь заснуть. Он не мог наброситься на женщину, если она этого явно избегала. Это было как табу, которое никогда нельзя было нарушать. Тёплая рука подрагивала в его пальцах. Давно он так не спал с женщиной платонически. Господи, она же ему в дочки годится, подумал он, уже засыпая.
… Кто-то ходил на втором этаже, передвигал стулья, скрипели половицы, слышалось сухое покашливание и тихий шёпот. Глеб открыл глаза. Её руки не было в его руках. Он повернулся к креслу и вскрикнул. Полина спала, но её тело обозначалось только прозрачным светящимся контуром. Злобно сверкало в темноте кольцо на её груди, а черты её лица светились как блики на картине. Он непроизвольно протянул руку, пытаясь погладить по щеке, и почувствовал, что его рука проваливается в пустоту. Он отдёрнул руку и замер в ужасе. Прислушался.
Нет, наверху все затихло, как будто и не было ничего. Задрожала левая нога, он стал осторожно спускать ноги с дивана, стараясь не разбудить Полину. Что это, что это, крутилось в голове заезженной пластинкой, надо выпить воды, может, у меня уже белая горячка началась. Вспомнился диван – то ли транслятор, то ли модулятор – и слова: «Русь – страна деревянная и нищая, а в большинстве своем живёт в избушках на курьих ножках» Нет, это, кажется, уже Достоевский, надо бы выпить воды… Он прошлёпал босыми ногами на веранду и понял, что уже раннее утро. Рассвет был малиновым, сочным, почти не натуральным. Кино какое-то, декорации, будто только что нарисованные, но все-таки страшно возвращаться назад. А может, крикнуть ей отсюда, чтобы разбудить? Если это привидение, то… И что тогда? Ч-чёрт его знает, что тогда. Все-таки вредно пить водку с шампанским. Ну и хорош я был вчера, да еще набивался в сексуальные партнёры, бедная девочка, что она подумала.