Размер шрифта
-
+

Перестройка - стр. 1

От автора

Когда появилась у меня возможность издать новую книгу, стал я думать, какую из рукописей опубликовать. Скопилось их у меня за эти годы довольно много, выбор сделать было непросто. Все-таки решил, что печатать книгу буду детскую, хотя пишу в основном для взрослых. Верней, не совсем детскую, а для подростков. И по той причине, что творений для этого возраста на книжных прилавках почти не встретишь, и по причине еще более грустной: число юных читателей (а мне нередко приходится встречаться с ними, заявляю не голословно) с каждым годом зримо уменьшается.

Повесть «Перестройка» написана давненько. Тогда по ряду обстоятельств опубликовать ее не удалось, а сейчас опасался, что не во всем понятна будет она современным ребятам. Многие ли из них представляют себе, какой почти двадцать лет назад была школа? Вообще всё, чего ни коснись. И по меньшей мере наивным может показаться нынешним тинэйджерам, как общались, думали, говорили эти их книжные ровесники, чему радовались, отчего печалились. Но именно поэтому и сделал я этот свой выбор. Должны ведь они знать, чем и как жила в те, не столь уж, кстати, отдаленные, годы наша страна. Ну а все остальное – на суд читателей.

Глава 1

Кузя тронул усатой щекой Владиково плечо, поерзал немного, устраиваясь поудобней, обернулся хвостом и закрыл глаза. Владика всегда поражало кошачье уменье погружаться в сон чуть ли не мгновенно. Даже завидовал порой – сам-то засыпал медленно, трудно. Тот же Кузя мешал: в одном положении долго не пролежишь, а перевернешься на другой бок – потревожишь его, убежать может. И плохо, неуютно тогда без Кузи, без его доброго, уютного тепла. Но не в том только дело, что в одиночестве хуже засыпается. Убежит Кузя – поговорить не с кем будет. А он, Владик, привык уже вечерами, когда затихают и квартира, и дом, и двор, и нет, кажется, вообще на земле никого, кроме них двоих, беседовать с верным другом Кузей. Возможно, слово «беседовать» здесь не самое удачное, беседа – это когда говорят двое, но Кузе ведь и говорить ничего не надо, достаточно того, что слушает. А слушает он хорошо, даже когда дремлет – у котов сон чуткий. И все понимает. Все-все. Можете сколько угодно посмеиваться и доказывать обратное, тут его, Владика, все равно не переубедить. Да и не хочет он, чтобы его переубеждали…

Самое необъяснимое, что, разговаривая с Кузей, Владик не заикается. Ну, почти не заикается. Может быть, оттого, что говорит шепотом и не старается не заикаться, просто не обращает внимания? Логопед в поликлинике, куда мама водила его лечить это проклятое заикание, тоже уговаривала Владика «не концентрировать» внимание на том, как он произносит слова, расслабиться, «владеть дыханием», но что-то не очень у него получалось. Особенно в школе, когда вызовут к доске. Да и не нравилась Владику эта логопедица – вертлявая, тонкоголосая, с ярко накрашенными губами и ногтями. Казалось, надоедает он своими приходами, отрывает от другого, нужного ей дела. А еще недовольна она чем-то все время была, вздыхала, словно Владик нарочно заикается, чтобы ей досадить. Короче, походил он в поликлинику три недели и бросил. Пустое занятие…

– А знаешь, Кузя, – привычным шепотом, чтобы не услышали папа с мамой в соседней комнате, сказал Владик, – я сегодня опять того старичка магазинного встретил, возле школы. Он меня тоже узнал, разулыбался. Спросил, как дела, а я ему отвечаю, что хорошо. «Поёшь»? – спрашивает. – «Пою», – говорю. Он меня похвалил, молодцом назвал. И знаешь, я с ним, когда разговаривал, совсем не заикался, вот как с тобой сейчас. Интересно, правда?

Даже не скажешь сразу, грустной или смешной назвать первую встречу с этим старичком. Он похож был на профессора, верней, на того, каким обычно изображают профессора в старых фильмах: в больших очках, с бородкой клинышком. Владик стоял в очереди за молоком, старичок подошел, спросил у него:

– М-мальчик, ты п-последний?

Обычно Владик заикался на согласных звуках, больше всего на трудноодолимом «п», но тогда вдруг заклинило его на почти безвредном гласном:

Страница 1