Перепиши меня начисто - стр. 41
Как я должна себя вести? Показать возбуждение и расслабленность? Суть опыта только в проверке действенности этих ласк, или сейчас меня уложат на кушетку и продолжат до самого конца? Последняя мысль пугала до чертиков, замораживала все реакции, которые я собиралась изобразить. Но ужас меня накрыл, когда я почувствовала, как его член возбуждается – мое тело, плотно прижатое к его, не смогло бы пропустить этот факт.
Я знала, что на пятом уровне меня ничего хорошего не ждет! Знала! И все равно перевелась! Хватит себя жалеть и анализировать – я расходный материал, меня используют, надо прекращать думать иначе. И все равно эти убеждения не помогали.
Он переместил горячие ладони мне на талию и с невероятной легкостью поднял. Почти бережно перенес меня на кушетку и сразу принялся целовать шею. Но через минуту навис надо мной и прошептал:
– Ты слишком зажатая, Ината. Если я что-то делаю не так – подскажи.
– Я… не… – я не смогла закончить. Вообще хотелось просто разрыдаться.
Той коснулся моих губ и снова приподнялся:
– От тебя ничего не требуется. Просто расслабься и сосредоточься только на ощущениях, чтобы потом в точности их описать. Или не описывай, если не захочешь. Главное ответить на вопрос: отличаюсь ли я в сексе от других мужчин чем-то принципиальным.
Я еще несколько минут терпела его ласки, но потом вцепилась в плечи и закричала:
– Я так не могу! Сэр! Я не могу так!
Кинред неспешно подошел к нам – теперь я могла его видеть. Поинтересовался с раздражающим равнодушием:
– Любопытно узнать, почему? Это еще пока даже не изнасилование. Ты всерьез решила строить из себя кисейную барышню, Ината?
Моя затянувшаяся заторможенность схлынула, потому слова потекли безудержным потоком:
– Не могу так! И как я отвечу на вопрос эксперимента?! Да меня тошнит от мысли, что моим первым мужчиной станет… Нет! Я так не могу! Знаю, что вы можете меня привязать и сделать что угодно, но я не могу… Понимаете?!
– Той, стоп, – вдруг другим тоном сказал Кинред, хотя ИИ все это время просто оставался зависшим надо мной и ничего не делал. Однако после этих слов он встал и отошел на шаг от кушетки. Кинред наклонился к моему лицу: – В каком это смысле «первым мужчиной»?
– В самом прямом! – я уже выпустила раздражение и не могла его удержать.
– Девственница? – он выглядел обескураженным, а потом почти закричал, чего я до сих пор от него не слышала: – Почему в твоем досье это не отмечено?
Я села, невольно зажимаясь и прикрываясь руками. И с тем же удивлением смотрела на него. Кинред неожиданно улыбнулся:
– Ината, ты это только что от страха придумала?