Переосмысление заикания - стр. 73
Ситуация в тот день в Litronix по ощущениям была удивительно похожей. Визит был неформальным, не надо было следовать никаким официальным церемониям. Мы ждали в приемной, чтобы нас провели в офис Блаккена, но после того как молодая женщина проводила нас по коридору, она просто сказала: «Сейчас он освободится», и оставила нас в дверях.
Со мной уже такое бывало. Моя эмоциональная память не признавала различий – скорее, она откликнулась на сходство: глава компании, стояние в дверях, потребность в одобрении, отношение к авторитету. Это куски знакомой инграммы, которая напомнила те времена, когда я ждал, пока папа закончит телефонный разговор. Это не только напомнило прежний опыт, это стало им. Он был моим папой. Я был его сыном, беспокоящимся о том, что он может не одобрить мой поступок. А следовательно, вернулись все те же старые ощущения. Что, в свою очередь, потянуло за собой отношения и чувства, которые были у меня, молодого в те времена человека, включая осуждение и необходимость выполнения.
Моя миндалина, отвечающая за защиту моего телесного здоровья, сделала еще одну ошибку. Она снова, подметив мое общее возбуждение, привела меня в готовность бороться или бежать от саблезубого тигра.
Третий тип сценария страха речевого ступора предполагает разговор с учителями, работодателями, с людьми, которых мы ставим выше себя по той причине, что они сделают или могут сделать что-то с нами или для нас. Раньше я думал, что так всегда было потому, что я вроде бы должен перед ними заикаться. Но теперь я понимаю это лучше. Страх заикания действительно может играть свою роль. Но страх того, что могут быть отвергнуты твои мысли, что-то такое, что для тебя очень важно в тот момент, способен оказаться столь же пугающим, даже если ты давно забыл о заикании.
В середине 90-х я был на мастер-классе, спонсируемом северокалифорнийским отделением Национальной Ассоциации Ораторов. Марьяна Нуньес, которая проводила занятие, была замечательным, готовым прийти на помощь человеком и опытной профессиональной ведущей.
Среди вопросов, которые она рассматривала в ходе семинара, был вопрос о работающем названии доклада. У меня в то время было выступление, которое я делал в местных общественных организациях, шедшее под заголовком «Это удовольствие или это работа?». Речь шла о том, что мы склонны разделять работу и удовольствие, а нужно выстроить свое отношение к делу, которым ты занимаешься, так, чтобы эти слова стали синонимами. Марьяна полагала, что мое название не дает людям четкого представления о сути доклада. Мне нравилось название, и я не хотел его менять. Она сказала, что во время семинара мы могли бы протестировать заголовки наших докладов на других членах группы.