Переносчик смерти - стр. 18
Мысль об этом не дает мне покоя. Она подкрепляется не только желанием оказаться на свободе и остаться в живых, но и необходимостью продолжить свою работу в этой стране. Ну да, той самой, где все только и твердят о Всевышнем, хотя Он, по всей видимости, решил до поры да времени покинуть этот край. Вспышка эпидемии лихорадки Эбола, переворот, гражданская война на три фронта!..
Невзирая на все ужасы последних дней, я уверен в правильности своих устремлений. Я стараюсь не потерять счет дней, помню, что через неделю в оазисе Эль-Башар должен приземлиться самолет с вакциной, персоналом и академиком Аркадием Карским.
Я говорю об этом своему коллеге. Йордан не меньше, чем я, впечатлен избиением заложника в соседней комнате. О побеге он даже не заикается, но на мои слова о заветном самолете реагирует с проблеском надежды в глазах.
– Да, Артем, – говорит болгарин, мечтательно глядя куда-то мимо меня. – Я не забыл о прибытии самолета в Эль-Башар. Не могу себе представить, как там все пройдет без предварительной подготовки. А ведь готовиться к встрече группы Карского следовало бы если не прямо сейчас, то в ближайшие дни. Нужно договориться с тамошней местной администрацией. Еще неизвестно, какая там обстановка и чью сторону в гражданской войне заняли местные власти.
– Полагаю, что в победе над эпидемией заинтересованы все стороны конфликта, – высказываюсь я и вижу, что коллега не вполне согласен со мной.
– Если бы это было так, то нас бы здесь сейчас не держали, – печально шепчет он и продолжает: – А в оазисе Эль-Башар, кроме всего прочего, нужно позаботиться о подготовке лагеря для проведения вакцинации. Да и взлетно-посадочную полосу осмотреть не мешало бы. Ты представляешь, сколько работы пришлось бы нам проделать, будь мы сейчас там?
– Представляю, – спокойно говорю я в ответ и тут же замечаю: – Но ведь нам не впервой сталкиваться с таким объемом работы. Так что…
Христов не дает мне договорить.
– Ты забываешь, что мы сейчас за решеткой и без ведома этих бородатых уродов не можем даже в уборную сходить, – с горечью произносит он, садясь на подобие топчана, устроенное возле стены.
Я подхожу к нему и пытаюсь повести наш разговор к вопросу о бегстве. Однако коллега даже и слышать меня не хочет. Хотя до этого мне казалось, что дух его не сломлен и Йордан все же согласится с моей мыслью о необходимости побега.
– Выбрось это из головы, – коротко бросает он.
Я вижу, что спорить с ним сейчас бессмысленно, но саму идею не оставляю, предполагаю, что в ближайшее время коллега может изменить свое мнение.