Пепел - стр. 5

– 

То есть ты выжил назло?

– 

Когда меня сослали в Сибирь, там таких как я было много, около тридцати мужчин и женщин. Была лютая зима. Грузовики въехали в поселение, куда ссылали заключенных со всего Союза. Нас выгрузили на улице в мороз и оставили стоять там. Нас должны были встретить, но вот почему-то не встретили. Настоятели поселения выжидали, они пытались сломать нас, и держать нас в холоде было лишь первой частью этой пьесы.

***

Мужчины и женщины стояли, оглядываясь по сторонам, на таком холоде было достаточно пары тройки часов, чтоб люди умерли от обморожения. Понимая, что их не торопятся встречать, вновь прибывшие словно пингвины прижались телом к телу, пытаясь сохранить тепло. Прошел час, но их окружали лишь темнота и студеный ветер. Идти куда-либо было верной смертью, оставалось лишь стоять и ждать. Группа услышала хруст сугробов, и в темноте появилось около четырех десятков мужчин, в руках у них были палки и дубины. Второй этюд – избить вновь прибывших, отобрать то малое, что у них есть. Урки шли как на свежее мясо, для них это было традицией – прийти и унизить и без того сломленных людей, оторванных от их семей и домов, отправленных неизвестно куда и обмороженных на холоде.

План был прост и работал как часы – разрозненных несчастных отдавали на растерзание уркам, но в этот вечер произошло небывалое. Кучка азиатов, встав в круг, спрятала женщин в центре и дала отпор нападавшим, которые привыкли избивать молящих их на коленях о пощаде людишек. Была бойня, однако прибывшая группа азиатов дралась не на жизнь, а насмерть, даже женщины не оставались в стороне, с яростью нападая словно раненый зверь, которого зажали в угол. Снег был залит кровью и завален трупами, оставшиеся урки бежали в разные стороны. Прибывшие ко второму часу настоятели явно не ожидали подобной картины, от тридцати прибывших четверо были мертвы, остальные – сильно избиты, но готовы к любым продолжениям, больше десятка бездыханных нападавших более чем красноречиво указывали настрой вновь прибывших.

Их сопроводили в клуб. Настоятелем поселения был довольно преклонного возраста мужчина, Борис Анатольевич. Поприветствовав всех, он спросил, кто старший группы.

– 

Олжас, – вышел вперед мужчина тридцати лет.

– 

Что произошло? – удивленно спросил настоятель.

– 

Не стоит изображать невинность… – выкрикнул Кайрат и тут же осекся под строгим взглядом Олжаса.

– 

Наверное, в твоей группе много славных бойцов и спортсменов? – ненавязчиво начал настоятель.

– 

Нет таких, – ответил Олжас, – я архитектор, Кайрат – начинающий писатель, Кобланды – писатель, здесь музыканты, композиторы, деятели культуры и искусства… не бойцы… здесь воины.