Пепел - стр. 4

Глаза Кайрата привыкают к темноте, он смотрит на сестренку, которая страшно исхудала. Кормили их из рук вон плохо, но Нагима часто отказывалась даже от этой еды. От слов Нагимы сердце разрывалось и захлебывалось кровью.

– Нагима, мамы и папы больше нет, а родственникам отказали в попечении, ты же знаешь. Хорошо, нас хоть в городе оставили, многим вообще меняют имена и перевозят в другие города.

Нагима вновь заплакала. Кайрат насильно впихнул в ее руки провизию и поспешно вышел за дверь. Он не хотел, чтоб сестренка видела его слезы. Вытерев наспех глаза рукавом, он направился к себе. Но стоило выйти ему в коридор, как его встретила воспитатель детдома. Тамара была женщиной за пятый десяток лет, однако доброты в ней не было ни капли. К подопечным она относилась как к отребью, что в целом не было чем-то удивительным для детских домов. В их глазах это были потенциальные враги народа, которые рано или поздно встанут на кривую дорожку. Их не воспитывали, их приручали словно диких зверей. Ломали мышление, подавляли все личности и характер.

– Что ты здесь делаешь, Кайрат?

– Простите, Тамара Васильевна, я просто зашел к сестренке, ей плохо…

– Такой маленький, а уже нарушаешь правила, что будет дальше? Ты хочешь пойти по стопам отца и стать в будущем преступником? – с ненавистью отчитывала подопечного воспитатель.

– Тамара Васильевна, а кто больше преступник, тот, кто ворует хлеб, чтоб прокормить себя, или те, кто отобрали у детей родителей, оставив их на голодную смерть, из-за каких-то бумажек, что не понравились власти?

***

Следователь потушил сигарету, вырвав Кайрата из воспоминаний.

– 

То есть хочешь сказать, что мое окружение подтолкнуло тебя сбежать из детдома, или все же смерть твоей сестры?

– 

Смерть сестры на совести советов.

– 

Твоя сестра умерла от болезни, а не от расстрела, партия тут ни при чем.

– 

То есть, по-Вашему, товарищ следователь, если бы я столкнул Вас с обрыва, то я был бы не причем, Вас убила гравитация и камни, что так неугодно оказались внизу? Вы сломали ее жизнь, проломили огромную дыру в душе маленькой девочки, а ее хрупкое тело не выдержало дальнейших испытаний голодом и воспитанием.

– 

Но ведь теперь ты просто пишешь стихи, это бумага и слова, чем это тебе поможет.

– 

Не мне, а всему народу. Это не просто слова, за этими строчками – жизнь, жизнь моя и всех моих единомышленников, всех, кому небезразлична судьба ущемленного народа, и если я не прав, то за что многих расстреляли? За стихи, бумагу и слова?

– 

Но ты-то пока еще жив.

– 

Не Ваша заслуга. Я расскажу Вам небольшой секрет. Все, кто выжили в детских домах вроде этого, выжили назло Вашей системе. Таких как мы ждут ссылки и тюрьмы, но мы живем назло Вам.