Пентюх - стр. 11

Тяжеловозы скакали не то, чтобы галопом. Ну, и не рысью. В общем, их бег отличался только тем, что ноги они переставляли чуть быстрее, да задницы лошадиные подпрыгивали чуть повыше. Кстати, я первый раз держал в руках вожжи, но, в принципе, интуитивно понял, что нужно делать: просто держать эти ремни в руках, не мешая лошадям самим идти по дороге. Самым тяжёлым оказалось не это, а то, что иногда лошади ходили в туалет. Причём, делали они это на ходу и вонь при этом стояла такая, что дыхание перехватывало! Когда я сидел в карете, вонь эту не слышал, а вот сидя на месте кучера познал все прелести этой профессии. Зато Твари, которая радостно трусила рядом с каретой, никакая вонь не мешала беситься, прыгать из стороны в сторону и вообще вести себя, как игривый котёнок. Честно сказать, с одной стороны я радовался её соседству, а с другой – как-то страшно теперь было. И перед глазами стояла картина, как раздувшаяся вмиг животина лёгким движением откусывает голову огромному бандиту. Не то, чтобы мне жалко было разбойников. Они смерть свою заслужили. Тем более, их вешали сразу, как поймают. Но очень уж пугала теперь Тварь, могущая превращаться в огромного моснтра.

Через час мы подъехали к Лопани – здоровенному селу, расположенному сразу на двух холмах. По окружности села, как и во всех населённых пунктах, стояли плакаты с рунами, отпугивающими монстров. Это было, в общем-то, единственной охраной от неприятностей. По канцелярским книгам о недоимках я помнил, что в Лопани проживает почти десять тысяч человек. Староста – Тимофей Иванович Тюрин. В селе сразу два становых пристава и местная самооборона из пятидесяти человек. Правда, собирались они только в случае серьёзных неприятностей. Оттого до самого центра села я проехал тихо и спокойно, и только возле здания почты нас встретил местный староста Тюрин – сухонький мужичишка с дробными чертами лица. Увидев меня на месте кучера, Тимофей Иванович округлил глаза и спросил:

– А грыль где?

– Разбойники убили, ответил я и натянул поводья. Так делали кучера в Бирюле, и в Лопани этот фокус тоже удался. Два тяжеловоза остановились, как вкопанные, и я аккуратно слез на землю, ощущая, как дрожит у меня всё тело.

– А вы кто? – ещё строже спросил староста, и ухватил за шкирку пробегающего мимо мальчишку: – Ну-ка станового пристава зови! Быстро!

– Семён Петрович – писарь земской управы, – я разминал ноги и только теперь вспомнил, что внутри кареты у меня лежат связанными две девицы. Кинулся туда, открыл дверь и увидел полные слёз и боли глаза батутоподобной гражданки Скрипиной. Принялся развязывать верёвки на руках, но узлы были настолько прочными, что я не справился. Повернулся к старосте и заговорил сердито: – Ну, помогите же девиц освободить!