Пелэм, или Приключения джентльмена - стр. 25
Затем мисс Поулдинг обратилась ко мне:
– Скажите, мистер Пелэм, а вы уже купили часы у Бреге?
– Часы? – переспросил я. – Неужели вы полагаете, что я стал бы носить часы? У меня нет таких плебейских привычек. К чему, скажите на милость, человеку точно знать время, если он не делец, девять часов в сутки проводящий за своей конторкой и лишь один час – за обедом? Чтобы вовремя прийти туда, куда он приглашен? – скажете вы; согласен, но, – прибавил я, небрежно играя самым прелестным из моих завитков, – если человек достоин того, чтобы его пригласить, он, разумеется, достоин и того, чтобы его подождать.
Мисс Поулдинг широко раскрыла глаза, а мистер Абертон – рот. Миловидная, веселая француженка, сидевшая напротив нас (мадам д'Анвиль), рассмеялась и затем приняла участие в нашем разговоре, который я, со своей стороны, до самого окончания обеда продолжал все в том же духе.
– Как вам нравятся наши улицы? – спросила престарелая, но сохранившая необычайную живость мадам де Г. – Боюсь, вы найдете, что для прогулок они не столь приятны, как лондонские тротуары.
– По правде сказать, – ответил я, – со времени моего приезда в Париж я всего один раз прогулялся à pied[69] по вашим улицам – и чуть не погиб, так как никто не оказал мне помощи.
– Что вы хотите сказать? – спросила мадам д'Анвиль.
– Только то, что я свалился в пенистый поток, который вы именуете сточной канавой, а я – бурной речкой. Как вы думаете, мистер Абертон, что я предпринял в этом затруднительном и крайне опасном положении?
– Ну что ж, наверно постарались как можно скорее выкарабкаться, – сказал достойный своего звания атташе.
– Вовсе нет: я был слишком испуган. Я стоял в воде, не двигаясь, и вопил о помощи.
Мадам д'Анвиль была в восторге, мисс Поулдинг – в недоумении. Мистер Абертон шепнул жирному, глупому лорду Лескомбу:
– Что за несносный щенок! – И все, даже старуха де Г., стали присматриваться ко мне гораздо внимательнее, чем раньше.
Что до меня, я был вполне удовлетворен произведенным мною впечатлением и ушел раньше всех, чтобы дать мужчинам возможность поносить меня, ибо когда мужчины хулят человека, женщины, отчасти из кокетства, отчасти, чтобы поддержать разговор, неизменно берут его под свою защиту.
На другой день я верхом отправился в Елисейские поля. Я всегда особенно гордился своим умением держаться в седле, а мой конь и в Париже выделялся красотой и норовом. Первая женщина, которая повстречалась мне, была мадам д'Анвиль. В ту минуту я как раз осаживал лошадь, ветер развевал мои локоны. Сознавая, что вид у меня необычайно авантажный, я скоком подъехал к экипажу мадам д'Анвиль (она тотчас велела кучеру остановиться), самым естественным тоном, непринужденно, без всякой аффектации приветствовал ее и тут же сделал ей несколько изысканных комплиментов.