Педагогика угнетенных - стр. 19
описание Мак Макклелланд, правозащитницы и автора статей в журнале Mother Jones, которая словно простуду подхватила посттравматическое стрессовое расстройство, увидев, как недавно изнасилованная женщина-гаитянка упала в обморок, когда ей предоставили шанс опознать напавшего на нее мужчину. Получив эту психологическую травму, Макклелланд опубликовала рассказ о домашних сеансах терапии, которую она для себя выбрала: она попросила друга изнасиловать ее с максимальным правдоподобием, которое могли позволить их взаимоотношения[46].
Хотя тот факт, что Макклелланд в рамках своей гуманитарной работы после землетрясения на Гаити предпочла подвергнуть себя насилию в качестве терапии, попахивает нарциссизмом в последней стадии, в определенной степени он также свидетельствует о въевшемся, одетом «в костюм мнимого патерналистского благородства» эгоизме, свойственном гуманитарным интервенциям угнетателей, обернутым как щедрые подарки, которые, в свою очередь, олицетворяют собой эгоцентрическое добросердечие, царящее в странах «первого» мира. И дело не только в том, что такие филантропические интервенции в большинстве случаев оканчиваются полным провалом (как в случае Гаити), но и в том, что гуманитарные деятели из стран «первого» мира не в состоянии понять одно: освобождение достигается исключительно путем разрешения трений и противоречий в отношениях между угнетателями и угнетенными. Следовательно, «если цель угнетенных – обретение полной человечности, они никогда не достигнут своей цели, всего-навсего меняя местами условия этого противоречия, переставляя полюса»[47]. По тем же причинам угнетатель не может надеяться, что освободит угнетенных, переставив полюса, то есть напрямую испытав на себе насилие угнетения. Это лишь продолжение потребности угнетателя присваивать себе все, вплоть до страданий угнетенных, о чем, по-видимому, свидетельствует пример Макклелланд. Ее выбор терапевтических методов равноценен склонностям многих либеральных педагогов, которые чувствуют потребность сделать публичное заявление о том, что они вышли из рядов «господствующей бюрократии»[48], причастность к которой всегда приносила им выгоду, временно переехав вместе с семьей в гетто до тех пор, пока их дети не пойдут в школу. По словам Фрейре, освобождение никогда не предполагает демократизации насилия, нищеты или ужасающей бедности. Освобождение всегда разрешает противоречия между угнетателем и угнетенными, но это становится возможным лишь «благодаря появлению нового человека – не угнетенного и не угнетателя, а человека, стремящегося к освобождению»