Печать Индиго. В сиянии Зари - стр. 13
– Если вы думаете, что меня можно запереть, словно собаку, вы ошибаетесь! – выпалила она порывисто, дрожащими губами, пытаясь сдержаться, чтобы не заплакать от обиды.
Невольно замерев от ее слов, фон Ремберг напрягся, размышляя, как еще запугать эту гуттаперчевую девицу, чтобы она даже не помышляла спорить с ним впредь. Ведь ему уже до крайности надоело ее непокорство и то, что она постоянно пыталась избежать его общества, будь то верховая прогулка или бал.
В следующий миг молодой человек поймал себя на том, что как глупый юнец пытается рассмотреть ее обнаженные прелести более тщательнее. А его мысли вихрем закружились в странном хороводе, отмечая, что эта наглая девица невозможно хороша в эту минуту и наверняка могла бы соблазнить своими прелестями любого. Стремительно плотские желания завладели его сознанием, и Кристиан напрягся, внушая себе, что он непростой смертный. Его не может соблазнить какая-то там юная девица, хотя и невероятно смазливая. Нет, он не позволит, как утром околдовать его. Он не желает ее как женщину. Именно это начал внушать себе молодой человек, пока его лихорадочный взор метался по обнаженным прелестям девушки, которая безрезультатно пыталась прикрыться от него обрывками платья. Уже через секунду Слава проворно дернула покрывало на его кровати и, наконец, ей удалось скрыть свои обнаженные ноги и грудь от его жадного горящего взора. Только после этого хаотичные сладострастные мысли Кристиана остановились и его разум взял верх над его существом. Фон Ремберг осознал, что ему надо немедленно идти. Иначе он опоздает к Верховному, к которому он должен был отправиться еще полчаса назад. Но из-за этой девицы он был вынужден опять вести себя до крайности глупо, и устраивать всю эту трагикомедию.
– Мне надобно ехать. Но когда я вернусь, мы с вами обстоятельно поговорим обо всем… – глухо вымолвил Кристиан. Уже через миг он покинул свою спальню, заперев дверь на ключ.
Стремительно соскочив с кровати, Слава бросилась сначала к двери, а затем к окнам. Они были заперты и не поддавались. Оглядевшись, девушка отметила единственный подсвечник с тремя свечами, который тусклым светом озарял все пространство спальни фон Ремберга. Приблизившись к напольному зеркалу, стоявшему в углу просторной комнаты, Слава посмотрела на свое отражение и вскрикнула от ужаса. Некогда прекрасное платье представляло собой медовые обрывки ткани. И естественно никуда более не годилось. Бросив взгляд на волосы, девушка закрыла лицо руками. Она осела на пол и заплакала.
– Любаша будет меня ждать, а я здесь под замком, – сокрушалась Слава, сидя на деревянном резном паркете. – Как он может так со мной обращаться? Он просто варвар. Но ему не удастся держать меня, словно глупую гусыню в своей спальне!