Патриарх Тихон. Пастырь - стр. 52
– Земля… тоже… розовая! – крикнул, захлебываясь ветром, Василий Иванович.
– И вода! – откликнулась Мария Петровна.
– Даже избы.
– Весь мир! Вся Вселенная! – Девушка опустилась на доску.
Качели качались сами по себе, ветер сник, но кровь билась в висках все так же громко.
Взлетая и падая, окунулись они, наконец, в тишину вечера.
Мария Петровна сидела словно бы забывшись.
«Господи! Что же это я молчу?» – ужаснулся Василий Иванович и вдруг спросил:
– А где же венок из кувшинок?
– Завял, – сказала Мария Петровна. – Я его курам бросила.
– Может быть… если вы, если у вас окажется свободное время… Может быть, вы познакомите меня с окрестностями… с Кудесницей…
– Хоть с утра, хоть когда угодно. – Мария Петровна подняла на Василия Ивановича глаза, и он не успел спрятаться в свое трусливое смущение.
Они ходили на Кудесницу и плавали в лодке на острова. Над ними шуршали крылышками стрекозы, золотой мед кувшинок кружил им головы.
В последний вечер Василий Иванович и Мария Петровна ходили вдоль берега Жижцо, взявшись за руки. Сидели под луной на бревнах. И там, на бревнах, уговорились: Василий Иванович заканчивает академию, получает место, устраивается, и тогда они пойдут под венец.
– Никогда не забывай, какой розовой, какой счастливой и нежной бывает земля, – сказал Василий Иванович, прощаясь.
– Ох, Господи! Пусть этот год промелькнет как сон. – Мария Петровна поклонилась жениху и горько расплакалась.
Магистр богословия
С каникул Василий Иванович Беллавин приехал дня за два до занятий. Студенты его ждали, и с нетерпением.
Пришли робеющие второкурсники: для них выпускники, пишущие диссертации, – сам Фавор.
– Новый инспектор приказал срочно переизбрать библиотекаря, но всеми курсами решено – мы довольны хранителем книг, нам иного не надобно.
Хранителя избирали общей волей всех четырех курсов. Книги, газеты и журналы, в отличие от фундаментальной, религиозной и научной академической библиотеки, были светские. Издания покупали на крошечные деньги всеобщего братского обложения, на какие-то нечаянные пожертвования, на выручку от продажи религиозной литературы. Все новинки, будоражащие молодую Россию, были достоянием студенческой библиотеки, среди книг и журналов имелись запрещенные. Академическое начальство смотрело на это сквозь пальцы: выпускники академии идут в мир, они должны знать не только все высокое о нем, но и его самые опасные язвы.
– Вы правы! Библиотека создана на наши с вами копейки. Она в полном смысле наша, – сказал второкурсникам Беллавин.
– Мы говорили об этом инспектору. К нему ходила депутация всех четырех курсов, убеждала, он стоит на своем.