Пастор Иоганн Кристоф Блюмгард. История одной жизни - стр. 18

Вот тут становится понятно, что значат слова Иисуса: «Блаженны очи, видящие то, что вы видите!» Он не имеет в виду физическую способность учеников видеть Его перед собой, хотя, кажется, следующие Его слова как бы именно на это и указывают, когда Он говорит: «…многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали». Ведь вся Иудея видела и слушала Иисуса и познала дела Его, но Он неизменно отличал в ней «малое стадо», которое, прославляя, называл Своим. И если в другом месте Спаситель говорит: «Блаженны не видевшие и уверовавшие»[8], то эти слова созвучны с нашими: «Блаженны видящие то, что вы видите». Его слова дают нам это понять. Ведь когда он говорит: «Блаженны не видевшие и уверовавшие», то хочет сказать нам, что дело не в физическом зрении, а в вере, в принятии явившегося Христа внутри себя. Стало быть, вера – духовное око человека, подобное глазу – человеческому органу, с помощью которого все существующее и происходящее вне человека обретает для него форму и наполняется жизнью; он – свет всей его жизни и всех его дел, как и внутреннее око человека, его вера. Вера открывает человеку то, что лишь зыбко и смутно представляют ему его разум и чувства. Она устанавливает связь человека с Тем, от Кого исходит весь свет, она оживляет и наполняет радостью его духовную жизнь, направляя ее к Единому, Кто есть высшая и последняя цель человечества. И уже тем вера укрепляет и освещает путь человека, что всецело посвящена Тому, Кто пришел к человекам посредником и Кто своим пришествием в мир заставил людей обратить свои взоры на Него, Единственного. Именно Его ищет духовное око, вера, и видеть Его, веровать в Него – и есть блаженство, отличающее христиан от всех пророков и царей. В пророках лишь рождалось смутное предчувствие того, что грядет, их душа жаждала такого посредника, кто бы смог вывести человеческую жизнь из тьмы на свет, из пустоты в полноту бытия, из преходящести к вечности. Их страстное желание, выражаемое в смутном предчувствии, и есть то самое стремление видеть, о котором говорит Иисус в нашем Евангелии. Но увидеть они не могут, так как человек уповает на историю, в которой надеется обрести уверенность и определенность, которых его лишают жизненные сомнения и перипетии. Ученики же видели, как Он пришел, видели Его пред собой, Того, на Которого уповал мир, и, увидев Его, они почувствовали, как у них открылись духовные очи; они узрели, ощутили в себе величие и славу, переходящую от Него на Своих, а стало быть, и на них, ставших отныне Своими. Но что же они узрели и ощутили в своей душе? – можем задать мы вопрос. Этого Иисус не объясняет, а лишь говорит: «Блаженны очи, видящие то, что вы видите!», прежде сказав лишь: «Славлю Тебя, Отче, что ты открыл сие младенцам». Итак, Он не называет это и не хочет называть, давая лишь понять, что это невозможно описать словами. Он только говорит Своим ученикам: «То, что происходит у вас внутри, что вы чувствуете в себе, та сила, которая наполняет все ваши члены, да дарует она вам способность самим творить чудеса и изгонять бесов». Однако: «Не радуйтесь тому, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах». Но что они видят, Он не называет, ибо их вера, их внутренние очи сами свидетельствуют им об этом. Вот почему, возлюбленные мои, так крепка и непоколебима вера его учеников. Никакой рассудок, никакой здравый смысл не в состоянии отнять у них эту веру своими ложными измышлениями, поскольку в ней, как бы и являющей собой разум, средоточие человеческой совести, и не хватит слов, чтобы выразить в полноте ее сокровенный смысл. Чем тщательней и определенней облекается вера в слова и формулы, тем быстрее покидает ее дух, сила, исходящая из нее. Подменяющий свою веру пустыми словами однажды начинает сомневаться в ней и впадает в искушение отступиться от веры – до тех пор, пока не отворотится от тех слов и не погрузится в глубины своего духа, где вновь услышит святой, единственно верный голос и вновь обретет себя в своем чистейшем сознании, в своем сокровеннейшем бытии и сокровеннейшей жизни. Сделав так, он более никогда не услышит голос сомнения, теперь он прочно стоит на ногах и уверен в себе, даже если не знает, что ответить другим на их на первый взгляд очевидные доводы. И он уверен в себе, даже если тяжелые обстоятельства жизни хотят поколебать его веру. В этом и есть мудрость младенцев. Она не в образованности, не в обладании множеством сплетенных друг с другом знаний, не в умении с умом и сообразительностью противостоять этому суетному миру или даже в принятии его правил. Это нечто, что покоится в глубинах человеческого сердца и оттуда рассеивает свет на всю его жизнь, все его поступки и дела, и что может тем самым стать достоянием самых сирых и убогих и возвысить их над пророками и царями.