Паруса «Надежды». Морской дневник сухопутного человека - стр. 52
Матери отец посоветовал взять билеты в Испанию.
Наружку не сняли. Илья уже точно знал, кто шел за ним. Даже страх чуть притупился: ну ходят и ходят…
Документы были готовы, билеты куплены на мать и на Илью. Регистрация подходила к концу. Дежурившие ребята довели объект, в лице матери, до аэропорта. Этого недоноска не было и в помине. Ребята забегали.
Толстозадый опер с одышкой докладывал в отдел:
– Этот крысенок в аэропорту не появился. Мать, как ни в чем не бывало, сдала багаж, прошла паспортный контроль и улетела.
– Ну как, она сильно нервничала? – спросили наружку.
– Да нет…
– Прохлопали, отбой.
Кажется, все были этому рады. Почему-то никто никуда никого не вызывал на ковер. Не было разборок – почему упустили, куда делся. Мало того, вызвали начальника следственного отдела; сказали, что дело забирают в Москву и чтобы они тут не парились.
Подполковник хотел было спросить о перспективах, но его тут же пресекли. Мол, тебе же сказали – забираем, раз обосрались…
Подполковник на всякий случай документы давно отксерокопировал, а папку с дубликатами положил в свой секретный сейф, тоже на всякий случай. Подполковник был тертый калач, за что и носил кличку Вован-Хитрован.
Перед тем как исчезнуть из Ростова, Илья заскочил в редакцию, написать заявление о творческом отпуске и попрощаться. Татьяна Владимировна, когда они уже расставались на пороге кабинета, попросила его спуститься в редакционный подвал, где его ждали, и при этом отвела в сторону глаза. Это был большой, довольно уютный подвал со сводчатыми старинными кирпичными потолками и огромным, в пол-стены камином; здесь обычно в неформальных беседах проходили встречи корреспондентов с будущими героями газетных публикаций, а также различные праздничные посиделки сотрудников газеты.
На диване Илью поджидал мужчина лет сорока пяти, черноволосый, хорошо выбритый, в сером, чуть помятом, устаревшего покроя костюме. Был он невысок ростом, непрезентабельной внешности; если встретить его на улице, то он не вызвал бы к себе никакого интереса из-за своей безликости. Это если не заглядывать в его глаза. А глаза у него были серые, стальные, и если чей-то взгляд пересекался с его взглядом, то хотелось побыстрее отвести свой, так как возникало ощущение, что на тебя смотрят глаза змеи. При появлении Ильи гость мгновенно поднялся с дивана и, вытащив «корочку», протянул ее Илье. ОКРО – та структура, которая захотела последней попрощаться с собственным корреспондентом на паруснике «Надежда» перед его уходом в плавание.
– Владимир Гургенович, – представился он. – Мы внимательнейшим образом ознакомились с вашим делом. Несомненно, вы очень ценный для нас человек. Ситуация вовсе не проигрышная для вас. А то, что вы контактировали с МВД и прокуратурой, в части разработки резонансных дел на Дону и в части публикаций статей, натолкнуло нас на мысль, что операция под кодовым названием «Паруса «Надежды»» очень перспективная в отношении реализации. Вам практически ничего делать не придется. Вас будут вести. От вашего согласия или несогласия будет зависеть, пригласят ли вас люди отца Арсена на разговор. Если вы откажетесь, то вы просто пассажиром пересечете два океана. А если… тогда вам придется практически в одиночку… – он не договорил.