Парсуна. Откровения известных людей о Боге, о вере, о личном - стр. 9
Легойда: В ситуации, когда вам предлагают сняться в главной роли, а духовник говорит: «Не надо», где вы поставите точку в предложении: «Согласиться нельзя отказаться»?
Меньшова: «Согласиться. Нельзя отказаться». Хотя я, безусловно, узнала бы о причине такого ответа. И задумалась бы над ним, вероятно. Но если бы мои собственные внутренние доводы и профессиональный интерес разошлись бы с этими причинами, то точно – «согласиться!» В данный момент я не нахожусь в том безмятежном состоянии, когда сверяю свою жизнь с духовным отцом и подчиняюсь. Я вообще редко советуюсь с кем бы то ни было. Хотя у меня был такой опыт: некоторое время в моей жизни был духовный отец, и я следовала всем его советам. Но сейчас я такого человека не ищу. Может быть, я еще буду его искать и мне снова понадобится довериться чьей-то воле.
Парсуна Бориса Корчевникова, генерального директора телеканала «СПАС»
Легойда: Что для вас сегодня является самым главным в себе?
Корчевников: Я тележурналист.
Легойда: Я имею в виду не профессию.
Корчевников: А у меня ничего больше нет. У меня все время и вся жизнь уходит только на это.
Десять лет назад я летал: я только узнал Бога, и жизнь невероятно упростилась, и все встало на свои места. А потом я Его много раз терял. И мне стало сложнее. Но я продолжаю говорить: Бог – это просто, но мне трудно Его хранить.
Я до сих пор убежден: попробуй объяснить мир и вообще все, что с тобой происходит, без Бога – помыкаешься, помыкаешься, поспоришь до хрипоты, и все равно не получится.
Без Бога ничего нет. Это как та щепотка соли, которая все вокруг и осаливает.
Вначале Он мне был так близок и понятен, что я с Ним просто разговаривал и быстро получал ответы. И я просто купался в этой невероятной радости. Мне казалось, что Он так близок, так прост – как друг. А сейчас я ощущаю Его судьей. Дружба заканчивается, когда друга предаешь.
А я Бога не раз предавал. Я понял этот ужас, я это пережил и очень стараюсь этого больше не делать.
Но с этой раной доверие между друзьями уходит. Остается чувство стыда…
Мы знаем, что любая исповедь смывает грех, а причастие врачует душу. И я стараюсь чаще исповедоваться и причащаться, но все равно что-то повредилось в отношениях. Это как между мужем и женой: когда случилась измена, это, наверное, можно как-то исцелить, но шрам все равно остается у обоих.
Я раньше очень любил ездить в Троице-Сергиеву лавру, раз в месяц стабильно ездил, селился там в гостиничке, ходил на раннюю службу, причащался у мощей преподобного Сергия. Потом бежал скорей-скорей в эту гостиничку, ложился в кровать, укутывался – чтобы после причастия не расплескать. Потом просыпался и никуда не ходил, даже завтракать. Чтобы ничто не тревожило вот этой тишины, в которой есть ответы на все. Даже на те вопросы, которые ты не задавал. Я не знаю, охлаждение это или нет, но больше этой тишины я не переживаю. И в лавре почти не бываю – времени нет.