Париж слезам не верит - стр. 10
Когда после ужина начался домашний фейерверк во дворе, молодые господа выскользнули в библиотеку. Вокруг царила темнота, и только окна снаружи озарялись яркими вспышками. Лиза добралась на ощупь до старого кожаного дивана. Он предательски заскрипел, когда барышня коснулась его. Ей было боязно пошевелиться, чтобы не вызвать у Раевского нового приступа гнева. И все же она твердо решила объясниться с ним.
– Саша, так больше нельзя, – начала молодая графиня. – Я в отчаянии. Мама часто болеет, просит внуков. Я не могу все время ждать…
– У твоей матери есть внуки, – жестко оборвал ее кузен.
– Они поляки, – девушка вцепилась пальцами в край шали. – Мама их не признает. Не хочет помириться…
– Нам с тобой что за дело до ее причуд?
Лиза собралась с духом.
– Однако ты не можешь отрицать, что и я не совсем счастлива.
– Вот как? – Александр болезненно передернул щекой. – Когда-то я объяснил тебе, что не смогу быть твоим мужем. Мое положение не изменилось.
– А мое изменилось! – Девушка топнула ножкой и хотела встать, но он обнял ее за плечи и удержал возле себя. – Я помню, что ты говорил о моем состоянии. Я упросила мать уменьшить приданое. Теперь за мной только три тысячи душ. Тебя это все еще унижает?
– Только три, – саркастически рассмеялся он. – А у нас на всю семью одна и четыре девки на выданье. Мне достанется не более двух сотен. Я не могу венчаться с денежным мешком. Порядочный человек обязан сохранять самоуважение. К тому же я связан обязательствами…
– Ты обручен? – опешила Лиза. Она все понимала на свой манер.
– Нет. Конечно нет! – Раевского возмутило подобное подозрение. – Я собираюсь выйти в отставку и присоединиться к карбонариям в Италии. Пока нет возможности сражаться за вольность у нас. Поверь, если бы судьба уготовала мне участь мирного главы семейства, я бы не искал иного счастья, кроме тебя. Но я – другой человек. У меня есть принципы. Ты всегда это знала.
Лиза не отрывала глаз от его лица. Недоверие боролось в ее сердце с привычным восхищением.
– Возьми меня с собой. Я не буду обузой.
Молодой полковник покачал головой.
– Извини. Ты просто не понимаешь. Война – грязная штука. Подумай о матери. С кем она останется? Да и обо мне тоже. Что я буду делать в горах с женой? Там нужны свободные руки.
Лицо девушки погасло. На нем снова появилась печать усталости. Несколько мгновений она молчала, потом обняла Раевского за шею, притянула к себе, поцеловала в губы. Долго-долго, нежно-нежно, грустно-грустно. И оттолкнула:
– Прости, Александр. Но в таком случае и мне нужна свобода.