Париж на три часа - стр. 6
Встреча меж ними все-таки состоялась.
– Мне, – сказал консул, – привелось служить в артиллерии с капитаном Мале… не ваш ли брат? Но он убежденный роялист, а почему же вы решили остаться якобинцем?
Ответ Мале был таков, что из дивизионного генерала его разжаловали в бригадные. Бонапарт перевел его комендантом в Бордо, но это не образумило Мале: в 1802 году он выступил с протестом против обращения первого консула в пожизненного.
– Веселенькая капуцинада! – гремел Мале в гарнизоне. – Однако в ней недостает сущего пустяка: всего лишь миллиона французов, сложивших головы за уничтожение как раз того, что ничтожный корсиканец так блистательно восстанавливает…
Наполеон понял: вот он – враг, которого следует или запугать, или подкупить. Но угрозы оказались бессильны: Мале смолоду не боялся «чихнуть в мешок» (так говорили тогда о смерти на эшафоте). Титулы и богатство его не прельщали – он оставался, не в пример другим, убежденным якобинцем. Скоро в Париже состоялось первое вручение знаков Почетного легиона; не был забыт и Мале, которого Бонапарт возвел в командоры ордена. Тогда же Мале созвал друзей на веселую пирушку и торжественно возвел своего повара в кавалеры Почетной ложки…
Наконец, Бонапарт превратился в императора Наполеона, но Мале отказался присягать императору!
Вся Франция дала ему присягу, но только не Мале…
Он проживал тогда в Ангулеме, и префект донес императору слова генерала, сказанные им в частном порядке:
– Нация французов потеряла достоинство. Несчастные трусы, они уподобились тем лягушкам, которые на своем загнивающем болоте все-таки выквакали себе короля…
Префект доносил, что в день коронации Наполеона только один дом в Ангулеме не был празднично иллюминован – это был дом генерала Мале, из окон его дома весь день звучали возмутительные якобинские песни. «Даю слово чести, – сообщал префект, – что генерал Мале, несмотря на внешнюю любезность, является одним из главных противников правительства…» Префект просил сослать мятежного генерала куда-нибудь подальше, а гарнизон Ангулема, зараженный якобинством, раскассировать по дальним гарнизонам… Мале оставался верен себе:
– Мне ли бояться чихнуть в мешок?
2. «Заговор предположений»
Сейчас, когда споры о Мале затянулись почти на два столетия (в эти споры были вовлечены лучшие писатели Франции и наши лучшие историки, включая Евгения Тарле), когда было сломано немало копий в дискуссиях, а истина не раскрылась, лишь искуснее засекретилась под патиною безжалостного времени, – мне, конечно, не внести в эти разногласия предельной ясности – я способен лишь следовать фактам…