Пари на развод - стр. 46
– Ты б-больной? – от шока слегка заикаюсь. – Какие мужики? Какой алкоголизм? Киров, ты рехнулся? Когда? Почему я не заметила твоей гнили?
Прищуривается. А вот и злость появилась.
Его величество обидели.
– Я здоровый, – скалит зубы и сжимает кулаки. – А сейчас ноги в руки, улыбку на лицо и завтрак готовить. Скоро мать проснется. Извинишься перед ней, потом накормишь и постель нормально ей застелешь.
– А не пошел бы ты! – такая злость разбирает, что весь страх испаряется. – Сам свою мать корми, но не в моем доме. Понял? Убирайтесь отсюда! Оба.
– Ух, как заговорила! А чего смелая такая? – придвигается вплотную, так что его бедра упираются в мои. – Неужели в свои хилые силёнки поверила? Или думаешь, что подружка тебе поможет? Будешь дурить – я ее муженька так прижму, что последнюю жилетку под сопли потеряешь. Хочешь им проблемы нарисовать?
По спине бежит первый морозец.
Вот кому зла не желаю, это Назаровым. Они же мне роднее родных. Семья. А этот гад…
– Какой же ты урод, Киров! Моральный урод. Больной ублюдок. Позор и стыд мой и сына, – понимаю, что его провоцирую, но я хочу раз и навсегда донести до него свое мнение. – Будь мужиком. Собери капли своей скудной совести, засунь ее себе в зад и просто уйди. УЙДИ! Я не буду с тобой жить. Никогда. Не при каких обстоятельствах. Вбей это себе в голову.
Не слышит. Усмехается шире, губы облизывает.
– А знаешь, женушка. Я буду мужиком. Вобью.
Не успеваю сориентироваться, а он уже голову фиксирует, целует мои губы, щеки, шею. Резко толкает на стиральную машину, подминая под себя.
Внутри настоящая агония. Его прикосновения остались прежними. Привычными и знакомыми. Но на этом всё. Реальность изменилась.
Киров свое истинное мерзкое лицо открыл. Словами в грязь втоптал. А теперь еще и поступками решил унизить.
Включаюсь, когда Сергей распахивает полы халата и задирает мою майку, оголяя живот.
Отталкиваю его, а потом впиваюсь ногтями в лицо, оставляя на щеке три длинные кровавых полосы.
– Дрянь!
Муж дергается ко мне с явным намерением ударить. Даже ладонь заносит.
Отшатываюсь от него, до боли выгибаясь в спине и упираясь копчиком в преграду. В последний момент он бьет именно по ней.
– Никогда Не смей! Поднимать! На меня! Руку! Поняла?! – рычит с угрожающими интонациями.
Я напугана и деморализована. Открытая агрессия выбирает почву из-под ног.
Не могу ответить ни «да», ни «нет».
Шок разрастается. Ведь до последнего момента я наивно верю – внутри предателя и мерзавца еще не до конца умер тот трепетный парень, который клялся любить меня в юности и до старости. Когда-то же он был другим?