Папа под ёлку - стр. 16
Звучно припечатываю ладонь ко лбу. Вот идиоты! Тот, кто это придумал, в первую очередь, а исполнитель — во вторую!
***
— Подарок, значит, да? — говорю сама с собой и смотрю на распластавшееся под елкой тело. Вот ведь башка дубовая, даже ваза не разбилась. Зато мелочь разлетелась по всей комнате, собирать теперь придется. Откуда только взялся на мою голову. Так и хочется пнуть, но сдерживаюсь. Что ж я, изверг, что ли?
Поднимаюсь на ноги и упираю руки в бока. Что мне со всем этим великолепием делать? Может, на лестничную клетку выволочь? Очухается и свалит восвояси. Или передарить кому-нибудь? Бывает же, что не понравившиеся подарки передаривают? Или это невежливо?
— Может, Нинке тебя подарить? — спрашиваю я и осматриваю экземпляр поближе. С виду не опасный. И письмо это дурацкое. Просили обращаться хорошо, а я его вазой… Сам виноват. Можно же было как-то по-человечески.
— Ай, че за фигня? — раздается недовольный мужской голос.
Надо же, просыпается… Отхожу на безопасное расстояние и наблюдаю за происходящим. Константин садится и ощупывает голову.
— Башка болит… — стонет он и оборачивается. Замечает меня и округляет глаза, как будто это я залезла в его квартиру, а не он в мою. — О, а ты кто?
Последний вопрос и вовсе кажется идиотским.
— А ты не помнишь? — подозрительно прищуриваюсь.
— Не-а, — несколько раз заторможенно закрывает и открывает глаза. — Все в каком-то тумане.
Занятно… Может, у него сотрясение? По моей вине. Вот еще по моей! Нечего в чужую квартиру вламываться. Даже лучше, если не помнит, сейчас я ему освежу память.
— Допился до чертиков, жену родную не узнаешь? — на полном серьезе начинаю отчитывать, пытаясь скопировать интонацию из какого-то дурацкого фильма.
— Жену? — Взгляд Константина становится осмысленным, проходится по мне сверху вниз и обратно к глазам. — Не может быть.
— Уверен? — хмыкаю я, у меня есть точно такое же оружие, что он применял против меня. — Танюш, иди сюда.
Слышится топот маленьких пяточек.
— Чего, мамуль? — Дочка останавливается передо мной.
Разворачиваю к себе спиной и кладу руки на плечи.
— Скажи-ка мне, кто этот дядя? — указываю на Константина пальцем.
— Мам, ты чего? — поднимает голову и смотрит на меня, как на сумасшедшую. — Это же папа.
— Так, а как папу зовут? — вклинивается он в наш разговор, пытаясь сломать легенду.
— Константин, — поспешно подсказываю я, лишая его удовольствия все испортить.
— А маму?
— Людмила.
Целую дочку в щеку и отправляю обратно в детскую.
— И что, сильно я нажрался?
Константин поднимается на ноги, проходится по комнате и разминает шею.