Папа для потеряшек - стр. 30
Смоленский же не смог спокойно свалить накануне вечером. Он посреди ночи приехал с подмогой и решил устроить беспредел. Думал одолеть меня голыми руками. Не тут-то было!
Пришлось доходчиво объяснять людям, что не стоит больше к Оле соваться. Она занята.
— Макарушка, ты проснулся? — В коридоре раздается старушечий голос. Я только выключил воду, и газовая колонка прекратила шуметь.
— Доброе утро! — отвечаю из-за закрытой двери. — Одну минуту. Выйду сейчас.
— Не торопись, милок, — шаркая тапками по незастеленному коврами полу, говорит пожилая женщина. — Я пока завтрак накрою. Приходи.
— Хорошо, — говорю.
Беру первое попавшееся махровое полотенце из небольшого шкафа, что стоит у стенки с незапамятных времен. Подношу к носу, закрываю глаза и вдыхаю давно позабытый запах. Мысли уносятся в прошлое. Возвращаюсь в себя.
Все же хорошо, что я приехал сюда вместо гостиницы. Людмила Петровна, мать Али и моя теща в прошлом, очень многое значит для меня.
Чувствую, как снова обретаю давно потерянную частичку себя. Ни с чем несравнимое чувство!
Цепляюсь за него, пока могу уловить.
— Здравствуйте, — захожу на небольшую кухоньку. Она настолько крохотная, что если я сяду в центре на стул, то смогу дотянуться до лежащих продуктов в шкафах. Лишний раз вставать не нужно.
Улыбаюсь. На сердце становится сразу как-то светлее.
— Какими судьбами? — поворачивается, смотрит на меня. Взгляд прожигает до самого основания души. — Не просто так ведь решил проведать старушку.
— Не просто, — соглашаюсь. — Дела поблизости были, решил навестить.
Присаживаюсь за стол, Людмила Петровна ставит передо мной тарелку с глазуньей, нарезает домашний хлеб.
— Повзрослел, — произносит, внимательно меня изучая. — Но на сердце тоска, — продолжает анализировать. — Поделишься?
— Позже, — ухожу от прямого ответа. Не хочу отказом ее обижать.
Моя бывшая теща единственная, с кем я не испортил отношения после смерти Али. Только с ней общался все годы, о которых сейчас мечтаю забыть.
Людмила Петровна принимала меня любого. Злого и раскисшего, готового разнести все вокруг и не желающего дальше жить. Она меня вытаскивала, не позволяла отчаяться. Я до сих пор жив и смог справиться со всеми трудностями во многом благодаря именно ей.
— Лучше расскажите, как вы, — прошу старую женщину. — Может, помощь какая нужна. Я помогу!
Людмила Петровна смеряет меня многозначительным взглядом. Она упряма не меньше меня.
— Сначала скажи, — присаживается напротив меня, наливает в кружку красный чай. Отпивает. — С матерью помирился?
— Нет, — отрезаю. Я не желаю про нее говорить!