Память льда. Том 2 - стр. 76
Затем Итковиан нашарил сапоги на полу, почти потеряв сознание от острой боли в колене. Судорожно глубоко вдохнул, медленно выпрямился:
– Кто-нибудь из оружейников остался?
– Только подмастерье, сударь, – на миг замешкавшись, ответила женщина чуть дрогнувшим голосом.
– Мне нужна шина на колено, сударыня. Всё, что он или она сможет придумать.
– Да, сударь, – прошептала она. – Кованый Щит…
Он прервал поиски своей форменной накидки, взглянул на женщину. Та смертельно побледнела.
– Я… именно я огласила тринадцатую Заповедь Устава. Я прошу… законного наказания.
Её била крупная дрожь.
– Наказания, сударыня? Что за преступление вы совершили?
– Я доставила весть. От аколита Рат’Фэнера.
Она покачнулась от собственных слов, доспех глухо ударился от соприкосновения спины с дверью.
– Помилуй меня Фэнер! Смертный Меч – его отправила на гибель я!
Итковиан прищурился, внимательно разглядывая её.
– Вы ведь тот новобранец, который сопровождал меня и крылья в последнюю вылазку на равнину. Мои извинения, сударыня, за то что раньше не признал вас. Мне следовало предвидеть такой оборот… пережитое явно написано на вашем лице. Я отвергаю тот факт, что это вы огласили Устав, солдат. А теперь всё-таки найдите нам дневального и подмастерье.
– Но, сударь…
– Брухалиан знал, на что идёт. Вы понимаете? Кроме того, ваше присутствие здесь доказывает вашу невиновность в произошедшем. Если бы вы участвовали в измене, вы бы ехали вместе с ним, повинуясь его же приказу. И получили бы заслуженное. А теперь идите. Нельзя дольше ждать.
Не глядя на вестовую, по грязным щекам которой текли слёзы, Кованый Щит медленно заковылял к груде сваленных доспехов. Спустя мгновение женщина развернулась, открыла дверь и вылетела в коридор.
Итковиан остановился. Посмотрел на спавших лекарей.
– Я тот, кто несёт печаль Фэнера, – прошептал он. – Я – воплощение моего обета. И всего того, что он значит. У нас ещё остались незаконченные дела. У меня остались. Узрите, я не признаю поражения.
Итковиан выпрямился, и лицо его снова приобрело безразличное выражение. Боль отступила. Скоро это всё будет неважно.
Сто тридцать семь лиц под шлемами повернулись к Итковиану. Кованый Щит окинул взглядом ряды своих воинов, стоявших под струями дождя на тёмной улице. Остались два боевых коня: его собственный – на груди скакуна краснел свежий рубец, а в глазах бушевал огонь – и чёрный жеребец Брухалиана. Вестовая держала поводья обоих.
Металлические полосы от погнутой кирасы плотно обхватывали повреждённое колено с обеих сторон, достаточно неплохо гнулись во время езды или ходьбы, в то же время поддерживали Итковиана, когда он стоял. Медная проволока скрепила прорехи в кольчуге, вес доспеха ощущала ещё слишком слабая левая рука, а кожа между шеей и плечом натянулась и горела над не до конца сросшимися тканями. Ремни поддерживали руку согнутой, чтобы та могла нести щит.